дал ему поиграть в какую-то игру про ниндзя, нарезающего фрукты, от чего мальчик был в неописуемом восторге. Но после взял с него слово пионера, что он никому, никогда об этой штуке не расскажет. Уж не знаю, сдержал ли он свое слово.

Я же под грузом новых обязанностей, совсем забыла о том, зачем собственно устроилась на эту работу, и практически не предпринимала попыток пробраться в кабинет Валентины. Единственное что мне удалось узнать за это время, так это то, что она постоянно носила с собой связку ключей, которую клала в левый карман своей формы. Я была уверена, что ключ от комода находился именно в этой связке, но вот как его достать, я не имела не малейшего представления, потому что после нашей последней беседы, я с главврачом практически не пересекалась, лишь изредка наблюдая за тем, как она ходила по коридору. В какой-то момент мне начало казаться, что она слишком часто посещала палату Робина, гораздо чаще, чем палаты других пациентов, но не стала обращать на это особого внимания, скинув свои наблюдения за разыгравшуюся фантазию.

Когда же я наконец-то заканчивала работать и шла обратно домой, меня всю переполняло от напряжения накапливающегося все эти дни. Поначалу я его удовлетворяла по старинке с помощью сигарет, но вскоре я нашла занятие поинтереснее.

Как-то раз, вернувшись, домой с работы, я услышала уже знакомые звуки выстрелов со двора. Это снова были Руслан и Артемий с сыном, к которым вдогонку еще присоединился и Геннадий. Вскоре после многочисленных жалоб соседей, они перенести свое занятия с утра на вечер. И впервые я решила выйти к ним и посмотреть чем им это занятия так понравилось.

– Ох, ты, да это же наша сестра милосердия! – сказал Геннадий с привычной для него иронией, прервавшись от стрельбы по бутылкам из ружья – Не думал, что вы когда-нибудь зайдете сюда.

– Это почему же? – удивленно спросила я.

– Потому что когда мы стреляем, женщины обычно сидят дома – грубо ответил Руслан, не отводя глаз от мушки пистолета.

– А зачем вы вообще этим занимаетесь? – спросила я.

Мои слова вызвали у Геннадия усмешку:

– А ты посмотри на то, что происходит вокруг – сказал он – В стране война. Враг напал на наши земли, естественно, что нам необходимо уметь себя защищать.

– Но ведь, вы же уже не солдаты – возразила я.

– Ты думаешь, когда немцы войдут в наш город, они будут спрашивать кто из нас солдат, а кто нет?! – все в такой же грубой форме отвечал Руслан – Мы все должны уметь постоять за себя, дабы, когда немцы подошли к нашему дому, им и в голову не пришло, что они могут пройти безнаказанно.

– Руслан, неужели ты думаешь, что немцы действительно войдут в наш город – обеспокоенно спросил Артемий – По радио говорят, что наши войска храбро отражают их атаки. Нужно в них верить.

– Я не слушаю, что говорят по радио. Как мне рассказывают знакомые по колхозу, оборона Ленинградской области идет неважно, так как все силы уходят на попытки прорвать блокаду Ленинграда, а вот в обороне всей остальной области у нас провал за провалом. Еще неделю назад прошел слушок, что Большую Вишеру захватили немцы. Затем пошли слухи, что наши войска оставили Будогощь, а за ней и Малую Вишеру. Сейчас они достигли реки Волхов и уже со дня на день войдут в Волховский район. Как это ни печально, но фашистские войска, медленно, но верно продвигаются вперед и наши ничего не могут с этим поделать. Они уже взяли все более менее крупные поселения, что разделяли нас от вражеских войск. Так что их приход, скорее всего вопрос времени.

– Боже мой, Руслан не говори такие вещи при ребенке! – возмущенно сказал Артемий, закрывая уши своему сыну.

– Его незнание не поможет тебе защитить его – парировал Руслан – Если хочешь защитить его по-настоящему, то дай ему пистолет, и научи уже, наконец, нормально попадать по бутылкам.

Как это ни грустно было осознавать, но Руслан говорил правду. Я точно это знала, так как во время общения с Робином он рассказал мне о том, как немцы войдут в наш город. Он это знал, но не мог вспомнить точную дату. Он сказал только то, что это наступит в первой половине ноября, а значит, времени осталось совсем немного. И тогда мне в голову пришла внезапное желание, тоже взять в руки пистолет.

– А можно мне тоже попробовать? – заинтересованно спросила я.

Все четверо мужчин, удивленно посмотрели на меня.

– Ты что серьезно? – удивленно спросил Артемий.

– Ну да, а что тут такого? Руслан же сам сказал, что нам нужно научиться постоять за себя – сказала я.

– Вообще-то я говорил это о мужчинах – возразил Руслан – Война, не женское дело, так что иди лучше помоги бабушке с готовкой.

Должна сказать, что после того как мы стали жить здесь, Руслан не стал к нам относиться лучше. Даже к спасению Нины, он отнесся с полным безразличием. Он почти не разговаривал с нами, а в те моменты, когда ему это делать приходилось, он общался с нами крайне грубо, так как будто мы были для него людьми низшего сорта. И сначала нам казалось, что только мы втроем чем-то заслужили к себе такое презрительное отношение, но очень скоро нам стало ясно, что он точно таким же образом относился ко всем остальным, кроме своей бабушки. Он не любил всех кого приютила у себя Зинаида Михайловна, ибо считал нас всех нахлебниками, что повесились на шею беззащитной бабули. И в чем-то его действительно можно было понять. Но как я узнала у остальных, никто из беженцев не напрашивался к Зинаиде в жилье. Нет, она сама находила страждущих и в ходе небольшого диалога делала вывод, стоит ли помогать этому человеку. Поэтому всех мы тут жили лишь по приглашению хозяйки дома, и Руслана это раздражало еще сильнее.

И, несмотря на свой взрывной характер, я долго время терпела такое отношения к себе. Не потому что я боялась с ним ссориться, а потому что не хотела огорчать Зинаиду (впрочем, остальные с ним старались не ссориться по той же причине). Но то что он в такой грубой манере послал меня на кухню, как свою домработницу, стало для меня последней каплей, и уже не смогла больше сдерживать свое возмущение и вывалила на него весь словарный запас, который знала.

– Слышишь, а ты не дохрена ли умный,