— Нет, не гордость! — Вдова сжала кулаки. — Я очень боюсь за Веру! — Она помедлила секунду, перекрестилась и решительно произнесла:

— Александр увез Веру силой, впрочем, она не слишком сопротивлялась, когда он приказал ей связать меня. Он пригрозил, что самым жестоким образом надругается над ней, а потом еще Федот развлечется, если я сообщу о краже денег из сейфа. А тот вообще ни одну женщину не пропускал. Даже нашей кухарке, а ей уже за пятьдесят, пытался под юбку залезть. Еще сказал, если я расскажу полиции, кто он таков на самом деле, то убьет Веру.

— Но вы так и так рассказали.

— И что мне оставалось делать? Спасать негодного любовника? Ради чего? Мне дочь дороже! Притом, я еще не все рассказала…

— Что значит — не все? — спросил Алексей. — Но я, кажется, догадываюсь, о чем вы не решаетесь нам рассказать!

Смотрите. — Он достал из кармана подметное письмо. То самое, которое сыщики нашли на даче в день убийства Карпа Лукича Полиндеева. И, не выпуская листка из рук, поднес его к глазам вдовы, — Вы хорошо знаете почерк вашего супруга.

Что в этом письме выведено его рукой, а что — другим человеком?

Екатерина Савельевна кинула беглый взгляд на бумагу.

— Письмо писал Карп Лукич. Второй почерк мне не знаком.

Алексей свернул листок и спрятал в карман.

— Так вы и раньше знали, кто его автор. Значит, в первый раз я немного ошибся. Карп Лукич не получал письма. Он сам его написал. И уж не из своего ли управляющего решил вытянуть денежки? Но зачем? В чем предосудительном он мог заметить своего служащего, чтобы шантажировать его? Обычно все происходит наоборот… Или он решил заработать на адюльтере собственной супруги?

— Крайне глупо… — сказала Екатерина Савельевна. — Если бы Карп Лукич узнал… Нет, нет, он устроил бы грандиозный скандал. Здесь другое… — Вдова понурилась. — Вы правы, я знала об этом письме. Но не смогла отговорить мужа… Он все-таки написал его. Дело в том, что в одном из грабителей, которые ограбили то ли банк, то ли почтовую карету, он узнал Федота. Тот был в маске, с накладной бородой и в парике, но Карп Лукич узнал его по сапогам. Как-то Федот заезжал к нам за Александром. Саша представил его своим товарищем по путешествиям. Карп Лукич еще тогда обратил внимание на эти сапоги. Говорит, такие шьют только на Крайнем Севере, из оленьей кожи. И колодка особая. Муж рассказал мне, что разбойники украли очень много денег и он заставит их поделиться. Одним словом, совсем с ума сошел…

Я его просила, убеждала, что он ошибся… А он уперся…

— Мы подозреваем, что это письмо стало причиной смерти вашего супруга. Имеется целый ряд улик, что его убийцей является Федот, — сухо сказал Алексей. Чувствовал он себя неважно. Ведь это он так неудачно пошутил, когда Карп Лукич спросил его, много ли взяли денег. Но купец тоже хорош гусь, узнал похитителя, а полиции не сообщил. Вот и поплатился сполна за собственную жадность.

— Найдите Сашу, — сказала Екатерина Савельевна, — я хочу посмотреть ему в глаза. Он лицемерно выражал нам сочувствие, соболезновал, успокаивал, а сам прекрасно знал, что именно Федот расправился с Карпом Лукичом.

— Скажите, Екатерина Савельевна, у Федота имелся револьвер марки «веблей»?

— Не знаю, — пожала вдова плечами. — Оружия при мне он не показывал.

— Но это не значит, что у него его не было, — сказал Тартищев. — Не исключено, что «веблей» у него имелся, потому что такой же револьвер Алексей Дмитрич видел у его «товарища по путешествиям» Смешкова. — Он улыбнулся. — Ничего, Екатерина Савельевна, вы еще посмотрите в глаза этому негодяю. Мы его очень скоро найдем, обязательно поймаем! Дайте только срок! Весь город граблями прочешем!

Эти подлецы сколько дел успели натворить и в городе, и в деревне! — Тартищев приложил ладонь к козырьку фуражки. — Разрешите откланяться. Прошу из дома пока не отлучаться, дочь ваша пускай ограничит свои прогулки до минимума. Пока мы не схватим этого негодяя, вам лучше нос на улицу не показывать.

Сыщики вышли на крыльцо. И Алексей повинился, что его шутка стала косвенной причиной гибели купца.

Тартищев покосился на него.

— Еще чего выдумал? Выбрось это из головы! Тебя другое сейчас должно волновать: где этот мерзавец может скрываться?

— Жалко, Федота не уберегли, — вздохнул Алексей. — Уж он бы нам рассказал!

— Мотивы убийства Елены Коломейцевой более-менее понятны. Негодяям нужно было завладеть ее бумагами, чтобы устроить на место гувернантки Полину Смешкову. Не думаю, что ради куска хлеба, — сказал Тартищев.

— Скорее всего из-за наследства. По долгу службы Иван Генрихович оформлял бумаги Миллера на вступление его в наследство. Может, месть? — предположил Алексей.

— А почему бы и нет? Эти звери не принимают во внимание, действовал ли человек по долгу службы или из корыстных побуждений. И бьют по самому больному — детям, — ответил Тартищев.

— А Наумка?

— Наумка вовремя подвернулся под руку. Сначала его хотели использовать просто как барыгу, а после, видно, решили спровоцировать еврейский погром. Но собака помешала, нашла ребенка еще до того, как он умер, и подняла вой. Если бы мальчик погиб, погромов было бы не избежать.

— Но зачем им понадобился еврейский погром? — Алексей задумчиво посмотрел на Тартищева, и тут новая догадка осенила его:

— Послушайте, Федор Михайлович! Я, кажется, знаю. Они не нашли «Эл-Гаруду» в доме Бучилиной. Пытали, били ее, но она так и не призналась, где спрятала бриллиант.

Но помните, Иван опрашивал Вайтенса, и тот признался, что гадалка приносила ему свои драгоценности для оценки. А когда речь зашла о бриллианте, сказал, что не видел его. Но очень возбудился при этом! А если случилось так, что Бучилина принесла ему на хранение бриллиант? Почувствовала опасность и принесла! Представьте, какой соблазн! Никто не знает, что «Эль-Гаруда» у Вайтенса! Нет ни одного свидетеля, что Бучилина доверила ему хранение алмаза. Как можно отказать себе в удовольствии и не прикарманить его? По-моему, искать бриллиант надо у ювелира.

— Возможно, ты прав! — произнес медленно Тартищев. — Тогда становятся понятны действия Смешкова. Во время погрома они хотели ограбить именно Вайтенса. Очевидно, жулики подозревали, что Бучилина отнесла бриллиант ему.

Продать она его не могла, слишком приметная и дорогая вещица. Наследник мог обратиться в уголовный суд по факту кражи семейной реликвии… Скорее всего ты прав, Алеша!

Надо ехать к Вайтенсу.

— Я слышала, Евгений Константинович говорил Верке, что сначала они заглянут к одному жирному еврею, чтобы забрать у него одну очень дорогую ему штучку, — раздался вдруг за их спиной девичий голос.

Сыщики дружно оглянулись. Надежда Полиндеева, сложив руки за спиной, ехидно улыбнулась.

— Матушка вам арапа заправляет, что Евгений Константинович насильно увез Верку. Ничего не насильно! Она сама за него уцепилась! Ездила к нему за город, на шею вешалась.