Там нет вентиляции. Знаете, золоту не требуется свежий воздух.

— Грабители бы так о вас заботились, как вы о них! — усмехнулся Тартищев. Он опустился на стул. — Алексей, начинай переговоры. Скажи, пока они не сложат оружие, мы двери не откроем. Задохнутся — и черт с ними. Деваху жалко, а по этому негодяю давно петля тоскует.

— Выходит, там Закоржевский? — сообразил наконец Иван. — Решил вернуть себе «Эль-Гаруду»?

— Смешков, — поправил его Алексей, — ас ним Вера Полиндеева. Еще одной девке голову заморочил. Тоже мне, « экспроприатор «!

— А мамаша как же?

— А мамашу побоку! Побаловался, молодость вспомнил.

Она когда-то была его невестой, но он ей отомстил сполна за то, что за старика замуж вышла. Вот дочь и увел! И Карпа Лукича тоже определенно они убили! Полиндеев в похитителе Темы Гейслера по сапогам узнал Федота. Екатерина Савельевна сказала, что они особого фасона. Правда, Карп Лукич думал, что грабители большие деньги взяли, и решил их шантажировать. И поплатился головой за желание разжиться за счет бандитов.

— Да, сапоги у Федотки и впрямь знатные. Подошвы гвоздями подбиты. Я их пересчитал, один к одному сходятся, как на тех следах, что на берегу запруды обнаружил. Не зря рисунок хранил. — Иван вынул из кармана форменной тужурки истертый на сгибах листок бумаги и хвастливо заявил:

— Вовремя я подсуетился. Капитолина мне рассказала, что гувернантка понесла от Федота, а он хотел, чтобы она ребенка отдала в приют. Сам в это время находился на мельнице. Сначала бандиты хотели убить мельника, затем Федот привязался к Капитолине и даже подумывал жениться на ней. Однако гувернантка выследила его и устроила Федоту жуткий скандал.

Он увез ее на противоположный от мельницы берег, пытался успокоить, но она впала в истерику и стала ему угрожать разоблачением. Оказывается, в Томске эта парочка, Федот и Смешков, тоже организовала банду и вырезала несколько богатых семей, в том числе семью настоятеля святого храма. Барышню они подцепили там же. Смешков давно уже лелеял мысль отомстить Гейслеру. Считал его виновником того, что состояние отца беспрепятственно отошло Миллеру. Для этого Полина Смешкова должна была проникнуть в дом судьи под видом гувернантки. От Елены Коломейцевой все равно бы избавились, но получилось так, что это произошло гораздо раньше. Федоту после убийства настоящей гувернантки и ее ребенка так и так пришлось бежать с мельницы, но Капитолину он не забывал, видно, и впрямь воспылал светлыми чувствами.

— Как тебе удалось ее разговорить? — удивился Алексей. — Вздорная, дурная баба!

— А я к ней свою агентшу подсадил. Определил их в одну камеру, а Илья городовым переоделся, представился пьяным и возле двери свалился. Агентша подбила Капитолину бежать.

Они выскочили из камеры, а тут Илья их сразу хвать! А следом я навстречу! Капка перепугалась и со страху во всем призналась. Я на радостях разрешил ей ребенка вернуть. А то голосит дитя на весь участок, не в приют же его сдавать. Петухова пока помощник прокурора в тюрьме придержал, для свидетельства на суде, а господина Сыроварова я привлек для вызволения «Эль-Гаруды» из плена. Оказывается, по-татарски, а может, по-персидски это означает священную птицу… — Иван вдруг прервал свой рассказ и прислушался. — Кажется, уже не стучат. Пора брать голубчиков, а то задохнутся.

Через час, когда железные двери хранилища были взломаны, а двух полуживых от удушья грабителей увезла тюремная карета, Иван и Алексей возвращались в управление по ночным улицам Североеланска. На востоке уже посерело небо. Было прохладно, как всегда перед рассветом. Они отказались от предложенной Тартищевым коляски и отправились пешком, хотя неимоверно устали и хотели спать. Но им было о чем поговорить. Разговоры их вертелись не вокруг хитроумных преступников, которых наконец удалось обезвредить. Теперь дело судебных следователей доказывать вину оставшихся в живых членов шайки и ее циничного предводителя.

— Иван, знаешь, Лиза уезжает в деревню, — сообщил Алексей Вавилову. — Посоветуй, что нужно сделать, чтобы она осталась в городе.

— Наивный ты человек, Алешка! — расхохотался во весь голос Иван, и эхо гулко ударилось в каменные стены. — Не знаешь, что в таких случаях барышням говорят? Хотя первоначально к Михалычу визит нанеси. Скажи, мол, так и так, прошу руки вашей дочери! Люблю, жить не могу, страдаю…

Будьте так любезны, не откажите…

— А если откажет?

— Кто? Тартищев? — Иван даже остановился, пораженный его вопросом. — Да он спит и видит тебя своим зятем.

— Врешь ты все! — сказал Алексей разочарованно. — Разыгрываешь! И зачем мне идти к Федору Михайловичу, если я не знаю, как к этому отнесется Лиза?

— Что ты все вокруг да около ходишь? — рассердился Иван. — Скажи, Лиза тебе по душе? Хочешь жениться на ней?

— Но она многим отказала, а вдруг и надо мной посмеется?

— Ну, дурило! — Иван покачал головой. — Мне и то ясно, по какой причине она всем отказала. Потому что в тебе души не чает.

— Но она постоянно язвит, подсмеивается, дерзит даже…

Иногда мне кажется, она на дух меня не переносит.

— Потому и дерзит, что ты лыко жуешь. Сейчас же иди и предлагай ей руку и сердце.

— Сейчас? — поразился Алексей. — Но она уже спит…

— А ты по лесенке, да на второй этаж, да по карнизу, да к ее окошку… Прыг в комнату! А там она! Теплая, нежная, испуганная… Только раз поцелуй, и все сладится! Мне тебя учить? — закончил Иван инструктаж коронной фразой Тартищева и всего уголовного сыска.

— А ты, гляжу, мастер по амурным делам! — засмеялся Алексей. — Но я попробую! Ей-богу, попробую! Даже если в лоб от ее папеньки прилетит.

— А у нас лбы железные, как двери у Вайтенса! — подмигнул ему Иван. — Кулаком не пробьешь!

Алексей расхохотался, обнял приятеля за плечи, и оба не сговариваясь затянули во весь голос:

Дорогая, хорошая,

Ты дружком моим брошена,

Ты дружком моим брошена,

Ну а я подобрал.

Из окон выглядывали разбуженные их пением горожане, что-то сердито ворчали и даже поругивались им вслед. Но друзьям так хорошо пелось и они совсем не думали о том, что их пение в столь ранний час не всем нравится.

Вьюга след запорошила,

Дорогая, хорошая,

Дорогая, хорошая,

Я с тобою пропал…

Прошел месяц с того дня, когда с бандой Александра Смешкова было покончено навсегда. Алексей вернулся в управление из следственной тюрьмы, где судебный следователь Карнаухов позволил ему встретится с Александром. И тот неожиданно откровенно поведал Алексею историю своей жизни, во главу которой он поставил месть мелким и ничтожным людишкам, с чьей легкой руки чуть не пошел по миру. Он вынужден был заняться преступным промыслом, чтобы обеспечить достойную жизнь сестре и самому не влачить нищенское существование. С особой ненавистью он отзывался об отце — бароне фон Блазе, который оказался первым в списке жертв обманутого сына. Вспомнил он и Настю, сестру Федота, которую жестоко изнасиловал перед отъездом из поместья. Бедная девушка повесилась накануне свадьбы с состоятельным, но пожилым вдовцом, управляющим на судоверфи барона. На этом список преступлений не закончился. Убийство гадалки, той самой «мамзели», которая довела его мать до самоубийства, а отца — до удара. Ограбление фон Миллера, жестокое наказание Гейслера, который чуть было не лишился сынишки, расправа над Полиндеевым…