– Ты точно знаешь, куда нас ведешь? – спрашивает Афродита Орфея.

Он снова берет несколько нот, которые повторяет эхо.

В этот момент мы оказываемся на перекрестке, и видим желтый крест, который нарисовала Афродита.

– Мы заблудились, – горестно восклицает она. – Мы ходим по кругу.

– Нет, нет, здесь точно есть правильный путь, – говорит Орфей.

Мы выходим в новый туннель, который ведет наверх. Запах и цвет стен здесь другой. На стене опять желтый крест, но мы уверены, что еще не были здесь.

– Мне страшно, – шепчет Афродита, вцепляясь в мою руку.

Мы идем вперед, от одного желтого креста к другому, и вдруг видим, как следующий сам собой появляется на стене.

– Это дьявол!.. Он рисует кресты, чтобы заманить нас в ад, – с ужасом шепчет Афродита.

– Это кто-то в шлеме-невидимке Аида, – поправляет ее Эдмонд Уэллс, указывая на следы у стены, на которой появился желтый крест.

– Человек-невидимка!

– Люди-невидимки, – уточняю я, заметив, другие следы вокруг нас.

Мы понимаем, что окружены людьми, которые рассматривают нас, но мы их не видим.

Желтые отметины приводят нас в огромную пещеру, посреди которой протекает подземная река. У причала привязана длинная лодка, а в ней сидит кто-то в одежде венецианского гондольера. На нем шляпа с зеленой лентой, которая скрывает его лицо, и длинный плащ.

– Это Стикс, река мертвых, – бормочет Орфей, пряча лиру. Он вспоминает, что с ним случилось, когда он в прошлый раз был здесь.

– Или копия этой реки, – говорит Эдмонд Уэллс.

– Человек в лодке – это Харон, перевозчик мертвых, – еле слышно шепчет Афродита.

– И что мы будем делать? – беспокоится Эдип.

– Не время отступать, – говорит Орфей. – Слишком поздно. Продолжим наш путь. Посмотрим, куда он нас приведет.

Мы входим в лодку, и гондольер встает с едва слышным смешком. Он погружает длинное весло в воду, которая кажется плотней обычной воды. Лодка начинает скользить по реке, над которой стоит легкий туман.

Стикс.

Наша странная лодка со странным рулевым проплывает под сводами мрачных пещер. Повсюду сверху свисают сталактиты.

Вдруг течение становится более быстрым. Лодочник ведет лодку, лавируя между торчащими из воды сталагмитами. Время от времени тусклый свет падает на его лицо, и я вижу, как он улыбается.

Река разветвляется. На берегу притока сидят люди в лохмотьях и плачут. Эдмонд Уэллс напоминает нам, что это Коцит, о котором он писал в своей «Энциклопедии».

Коцит, первый приток, река плача.

Дальше еще один приток. По его берегам медленно по кругу бродят люди с потусторонним взглядом.

Лета, второй приток, река забвения.

Наша лодка скользит все быстрее по зеленым водам. Едкий удушливый запах. Новый приток – река, покрытая пятнами пылающего бензина. Люди на ее берегах корчатся, как от ожогов, их кожа свисает лохмотьями.

Флегетон, третий приток, огненная река.

Дальше Стикс течет между берегов, на которых дерутся люди. Они царапаются и кусаются, пинают друг друга ногами, таскают за волосы.

Стикс, четвертая, главная река, река ненависти.

Некоторые люди падают в зеленую воду и продолжают драться в воде, обдавая брызгами тех, кто остался на берегу. Дальше берег становится красным. Вокруг огромных костров одни существа в лохмотьях привязывают других к пыточным орудиям, утыканным гвоздями или к колесам для четвертования, волокут их к виселицам. Они вешают и подвешивают, избивают хлыстами, жгут и режут бритвами. Нас оглушают вопли.

Лицо нашего рулевого все еще скрыто шляпой, но мы видим, что он усмехается.

Красные берега остаются позади, начинается серая территория. Со свода пещеры капает, будто пошел дождь.

Я поднимаю голову и вижу, что весь свод покрыт плачущими головами.

– Вот из этих слез и состоит Стикс, – говорит Орфей.

Я вглядываюсь в лица и, мне кажется, узнаю одного…

Люсьен Дюпре.

Богоубийца.

Если он здесь, то, может быть, и Мата Хари тоже.

Я не могу удержаться и кричу:

– Мата!

Множество женских голосов отвечают мне:

– Я Мата! Я здесь!

– Нет, это я! Я здесь!

– Нет, здесь!

– Я Мата! Освободи меня отсюда!

– Нет, освободи меня!

– Сюда, сюда! Я твоя Мата! Пронзительные женские голоса воют вокруг. Харон усмехается, сидя на носу лодки. Его лицо скрывает тень огромной шляпы.

– Успокойся, – шепчет Афродита, – ее здесь нет. Я вырываюсь и продолжаю вглядываться в головы, висящие под сводами пещеры.

Наконец лодка причаливает, и Харон молча указывает, куда нам дальше идти.

Мы спускаемся по мрачной лестнице. Вокруг сильно пахнет гнилью. Желтые кресты, такие же, как тот, который нарисовала Афродита, появляются на стенах.

Невидимые существа снова здесь.

В пыли появляются следы. Мы идем вперед.

Орфей был сыном фракийского царя Эагра и музы Каллиопы (Фракия находилась на территории современной Болгарии). Аполлон подарил юному Орфею семиструнную лиру. Юноша прибавил еще две струны – в честь девяти муз, сестер матери. Музы обучили Орфея всем искусствам, но более всего он преуспел в сочинении музыки, пении и поэзии.

Орфей был таким талантливым, что говорили, будто птицы умолкают, чтобы послушать его пение. Животные выходили из леса, чтобы полюбоваться на него. Волк лежал рядом с ком, лиса рядом с зайцем, и никто никого не пытался убить. Реки замедляли свой бег и рыбы выпрыгивали из воды, чтобы послушать Орфея.

Совершив путешествие в Египет, где его посвятили в мистерии Осириса, Орфей (его имя происходит от финикийского «аур» – свет, и «рофе» – исцеление и означает «исцеляющий светом») положил начало орфическим мистериям в Элевсине. Затем он вместе с аргонавтами отправился на поиски золотого руна. Своим дивным пением он придавал силы гребцам, усмирял бурное море. Пением же он очаровал и усыпил колхидского дракона, охранявшего руно, когда помогал Ясону украсть сокровище.

После плавания с аргонавтами Орфей вернулся царство своего отца и взял в жены нимфу Эвридику. Однажды Эвридика, спасаясь бегством от преследовавшего ее пастуха Аристея, наступила на змею. Змея укусила нимфу, и та тут же умерла. Орфей, обезумев от горя, отправился на поиски жены в царство мертвых. Он пошел на запад и пел о своей погибшей любви.