Он только шагнул вперед, когда я каким-то невероятным усилием вывернулась из рук Кем-Тиина и кинулась вниз, рискуя переломать ноги. Но обошлось — я выбежала на освещенное место с криком:

— Оставь! Я настоящая!

— Вранье! — отозвался Кайхо точно таким же голосом. — Настоящая я!

Ведьма заколебалась на мгновение, потом вдруг улыбнулась — ничего омерзительнее этой улыбки я в жизни своей не видела! — а потом поманила к себе еще пару солдат. И что мне оставалось делать? Я не умела драться, могла только броситься под защиту горномогучих, но до них еще нужно было добежать, а мужчины, не утомленные дневным переходом, бегали быстрее.

Мне повезло споткнуться и упасть — один из преследователей проскочил вперед, но вот второй — второй занес клинок, и…

Что-то полыхнуло — мне показалось, золотом, а потом ярко-зеленым и голубым, — а над моей головой простучали копыта, раздалось громкое ржание, и первый мужчина отлетел куда-то в сторону, а за ним и второй. Я взглянула вверх и глазам своим не поверила:

— Серебряный?! Откуда ты…

Откуда силы взялись: я вскочила на ноги, схватила коня под уздцы — это точно был он, разгоряченный после скачки, злобно прижимающий уши, под моим седлом со всеми пожитками.

И тогда только я поняла, что мне не померещилось, а небо над перевалом действительно переливается зеленым, и голубым, и белым с золотом, и крики мне не почудились.

— Ленни! — голосил вдалеке Чарим, погоняя Рыжего. — Вон же она! Да шевели ты копытами, кляча старая!

— Ленни! — басом вторил ему Вител, а за ними…

Я невольно протерла глаза — это же… Золотой цветок на зеленом поле — Ллаэ-Тагари, и серебряный трезубец Тен-Аварима, и крылатые кони Тен-Аравара, и пятнистые коты Фар-Ниварай, и… я даже не знала, чьи это стяги!

— И кто же из вас подлинная Альена? — протянула ведьма, глядя на приближающийся отряд. — Эта уже испытана огнем, значит скорее она. Добить ее!

Ожившие солдаты шагнули в сторону Кайхо с Райгором — те все никак не могли расцепиться…

— Я настоящая, слышишь, ты?! — закричала я что было сил.

Рука сама нашарила в кармане камешки из Запределья, слишком маленькие для пращи… да где же она? Должна быть в переметной суме… только бы ничего не переложили! Есть!

— Чем докажешь? — насмешливо спросила ведьма.

«Кровью», — чуть не ответила я, но шутить такими вещами не стоило, и я выдала секрет;

— На второй — маска, проверь сама, если не веришь на слово!

— Хотели перехитрить меня? Дождаться подмоги? — еще шире растянула она губы, но солдаты замерли, только Райгор с Кайхо продолжали мутузить друг друга, хрипя и задыхаясь. — Что ж, посмотрим…

Мне хватило времени, чтобы раскрутить пращу. Да, камни мелкие, но тяжелые, и если запустить сразу несколько… Ну, это хотя бы отвлечет ведьму хоть ненадолго, а тем временем отряд будет совсем близко!

По-моему, я попала в кого угодно, только не в ведьму… Нет! Все-таки один камень, покрупнее прочих, достиг цели — ударил ее точнехонько по гладко причесанному затылку, но вместо того чтобы упасть наземь, словно прикипел к голове, мне показалось, будто я увидела дымок…

Глухо вскрикнув, ведьма вскинула руки, желая избавиться от помехи, и в этот миг в воздухе свистнула тяжелая стрела. Лук, из которого ее выпустили, должен был обладать чудовищной мощью: стрела вонзилась ведьме в спину, а наконечник вышел из груди. Ведьма, однако, устояла и развернулась лицом к надвигающейся опасности (я поспешила отвести Серебряного в сторону), подняла руку — она засветилась багровым, — но не успела сотворить волшбу: еще одна стрела перебила ей запястье.

Жуткое это было зрелище: не рискуя приближаться, люди осыпали ведьму градом стрел и не останавливались до тех пор, пока она не рухнула наземь. Но и тогда она не умерла, продолжала дергаться, как раздавленная тележным колесом лягушка, а глаза ее горели прежней злобой…

Я, вцепившись в гриву Серебряного, наблюдала, как предводитель отряда, поравнявшись с ведьмой, спешился и вытащил из-за пояса странной формы нож — лезвие его формой напоминало древесный лист, и сделано было не из металла. Мне на мгновение показалось, будто нож деревянный.

— За Леннар, — негромко произнес мужчина, опустившись на одно колено рядом с поверженной ведьмой и взяв ее за волосы так, чтобы запрокинуть ей голову. — За Терриана. За Альену. И многих, многих, многих…

Ведьма попыталась что-то сказать, но… сложно говорить с перерезанным горлом. Оно и к лучшему: говорят, предсмертные проклятия сбываются наверняка!

Мужчина убедился, что ведьма бездыханна, тщательно вытер нож о землю и поднялся на ноги. Был он не слишком высок, крепко сбит, а шевелюра его сияла тем же золотом, что и моя собственная. Первым он назвал имя моей матери, лишь потом — отца, а значит… значит, это один из моих дядьев, не знаю даже, который именно.

— Альена? — нашел он меня взглядом.

— Потом объясню! — крикнула я и со всех ног бросилась назад, к Кайхо.

Солдаты недоуменно переглядывались, явно не понимая, что происходит и почему они оказались в таком странном месте.

— До чего настырный, — сказал мне Кайхо, пнув Райгора под ребра. Когда он успел связать моего несостоявшегося супруга, не представляю. Впрочем, я уже поняла, что Кайхо — кладезь неожиданностей! — Правильно сделала, что сбежала до того, как он тебя в жены взял, а то мне пришлось бы его убить.

Райгор дернулся и зарычал, потом увидел меня и замер.

— Ты… — прохрипел он. — Альена! Кто же…

— Ты вообще не угадал, — сообщил ему Кайхо, возвращая себе привычный облик. — Это вот Сайта, а я ее муж. Уж извини за розыгрыш, иначе было никак, вот я и… За что?!

— За то, что едва не погиб, дурак такой! — гаркнула я ему в лицо и хотела отвесить еще одну оплеуху, но вместо этого разревелась, обняв его за шею. — Зачем ты это устроил?

— Затем, что я очень-очень надеялся, что помощь успеет вовремя, — серьезно ответил Кайхо и прижал меня к себе. — А у тебя не получилось бы тянуть время.

— А что, нельзя было… просто дождаться, пока отряд не прибудет?

— А как бы он прибыл, если перевал был закрыт?

— Но разве… разве они не сами его открыли?

— Ты будто не знаешь, что с одной стороны этого сделать нельзя. — Кайхо осторожно постучал меня по макушке. — Только когда наш трусишка перепугался за тебя… за нас даже сильнее, чем за себя, тогда дверку и распахнул.

— Значит, он колебался? — помолчав, спросила я.

— Да. Ведьма хорошо знала, как ударить по больному месту, — серьезно ответил он. — Страж наш привык за века к любви и добру так что всего-то за десять лет совершенно измучился в одиночестве… И ты будто не знаешь, как он страдает, когда умирает кто-то из членов семьи!