– Если она сбежала из Чечни, то это объясняет, почему пользуется одним и тем же пистолетом и так скупо тратит патроны – потому что другого оружия вывезти не смогла, – понял Лев.

– Точнее, побоялась везти, потому что пистолет спрятать легче, чем ту же СВД, а от досмотра, предположим, гаишников где-нибудь на дороге никто не застрахован, – поправил его Степан.

Гуров слушал Савельева, и ему было грустно оттого, что он уже так быстро не соображал, а этот паршивец все влет ловил. Наконец он вздохнул и сказал:

– Степа! Я беру назад все нелестные слова, которые когда-либо говорил в твой адрес. Ты большой умница и молодец!

– Сам горжусь, – без всякого энтузиазма отозвался парень.

Вид безразличного ко всему, вялого Степана был настолько непривычен, что Гуров встревоженно спросил:

– Степа! Ты как себя чувствуешь?

– Не дождетесь, – тусклым голосом отозвался тот и поинтересовался у Воронцова: – Где тут у вас благоустройство?

Юрий Федорович показал ему на дверь в комнату отдыха, и Савельев, тяжело поднявшись и взяв борсетку, направился туда.

– Это третья, – сказал ему в спину Ребров.

– Ну, и черт с ней! – не оборачиваясь, ответил Степан.

Он скрылся за дверью, а Лев спросил:

– Ребров, в чем дело?

– У него была большая кровопотеря. Врач сказал: постельный режим, капельницы, усиленное питание, полный покой и никаких физических нагрузок. Но он же не может допустить, чтобы дело раскрыли без него!

– А что такое «третья»?

– Это инъекция стимулирующего препарата. В некоторых случаях он необходим, но злоупотреблять им нельзя. Препарат на некоторое время мобилизует все силы организма, а потом наступает реакция. Бывает, что и до потери сознания.

– Ах, он, паразит! – вскочив, воскликнул Лев и бросился следом за Савельевым.

Рванув дверь в комнату отдыха, он увидел сидевшего, откинувшись в кресле, Степана, да еще и с закрытыми глазами.

– Ты какого черта геройствуешь? – заорал Гуров. – Тебе что было сказано? Постельный режим! А ты тут подвиги совершаешь?

– Наябедничал-таки! – не открывая глаз, хмыкнул парень. – Да вы не волнуйтесь, Лев Иванович. Через пять минут я буду в норме.

– Надолго ли?

– До ночи продержусь, а там видно будет.

– Я тебя сейчас собственными руками в больницу отвезу, – грозно заявил Лев. – Возьму у Воронцова машину и под расписку врачам сдам.

– Давайте сначала Крячко дождемся – вдруг меня еще какая-нибудь светлая мысль посетит? Кстати, как вы думаете, хозяин не будет против, если я тут себе кофе покрепче сделаю?

– Юрий Федорович! – позвал Лев. – Где тут у тебя кофе?

Воронцов тут же появился и, все правильно поняв, занялся хозяйством. В результате все переместились в комнату отдыха, где совместными усилиями сначала загнали Савельева на диван и чуть ли не силой уложили, а потом дружно пили кофе. Когда у Степана пискнул айфон, все застыли и выжидающе уставились на него. А этот паршивец прочитал, отключил его, убрал и даже бровью не повел.

– С огнем играешь! – недобрым голосом предупредил его Гуров. – Ну? Что сообщили?

– Взамен испорченного, выданного в Чечне, – буднично сообщил парень. – А еще, что Динару так и не обнаружили.

– Та-а-ак! – протянул Лев. – По своим старым документам она почему-то жить не могла, вот и позаимствовала у кого-то.

– И этот кто-то после встречи с ней стал трупом, к бабке не ходи! – добавил Степан.

– Куда Крячко делся? – взволнованно воскликнул Гуров. – Из аэропорта уже десять раз можно было доехать!

– Будешь ругаться, так я туда вернусь и еще раз сюда поеду, – раздался из-за двери голос Стаса, а потом и он сам появился. – О! Это что-то новенькое! Падишах в окружении своей свиты! – язвительно прокомментировал он открывшуюся его взору картину – возлежавший на диване Степан, а вокруг него все остальные. – Неужели власть поменялась, пока меня не было? Лева! Тебя даже на день одного оставить нельзя – тут же свергнут!

– Перестань! – поморщился его Гуров. – Тут такие вводные, что голова кругом.

– То есть четырех трупов тебе для головокружения было мало? – удивился Стас.

– У тебя устаревшие сведения. У нас уже пять трупов, – поправил его Лев.

– Нет, вас точно одних оставлять нельзя! – всплеснул руками Крячко. – Не описаетесь, так обкакаетесь!

– Кончай хохмить! – устало попросил его Лев. – Расскажи лучше, что ты узнал.

– Пока не поем, ни слова не скажу! Я весь день на ногах, устал, как собака!

– Последний час с солидным хвостиком ты в самолете сидел, а потом в машине, – напомнил Гуров.

– Да! Но голодный, как волк! Федорыч! Корми меня, а то я сейчас здесь кое-кого живьем съем, а кого не съем, того надкушу, – с кровожадным видом заявил Стас.

– Сейчас все организуем, Василич! Мне только в столовую позвонить, – успокоил его Воронцов. – Да и мы все заодно поедим.

– Вечер воскресенья, какая столовая, Юрий Федорович? – удивился Лев.

– Пока это дело не раскроем, она, как и сотрудники, работает круглосуточно, – объяснил тот.

Воронцов сделал заказ на пятерых – мнением Реброва никто даже не поинтересовался, подразумевалось, что он тоже голодный, и попросил Крячко:

– Василич! Пока они все разогреют, соберут и принесут, ты хоть начни рассказывать.

– Ох, Федорыч! Умеешь же ты уговаривать! – покачал головой Стас. – Пококетничать, что ли, для приличия?

– У тебя до неприличия сияющая физиономия. И так понятно, что новости ты привез сногсшибательные и самому не терпится их выложить. Не мучай себя, говори, – предложил Гуров. – А то ведь лопнешь от переизбытка эмоций.

– Добрый ты, Лева, как Дед Мороз с похмелья, – недовольно буркнул Крячко, но начал рассказывать: – Итак, в селе Алексеевском была семья, и в ней две дочери: старшая Вера и младшая Ольга. Веру по направлению отправили учиться в Волгоград, в сельскохозяйственную академию на агронома. Там она студенткой вышла замуж за парня со своего курса, а потом вместе с ним вернулась к родителям. Муж ее со временем стал главным агрономом, а потом и председателем колхоза, причем не какого-нибудь, а миллионера.

– Станислав Васильевич, вы не очень издалека начали? – поинтересовался Степан.

– А иначе ничего не поймете, – отрезал тот. – У Веры с мужем родилась дочь Нина. Ее в свое время тоже отправили учиться в Волгоград, но у той с учебой не заладилось, она нагуляла себе дочь Диану, которую отвезла к родителям, а сама вернулась в город продолжать веселую жизнь. Ее судьба неизвестна, но Вера с некоторого времени стала ставить в церкви свечки за упокой души Нины. Что с ней случилось, ни Вера, ни ее муж никому не рассказывали, так что односельчане подозревали, что что-то очень постыдное. Так Диана осталась сиротой при деде и бабке. Теперь переходим к младшей дочери, Ольге. Та учиться дальше после школы и не думала, был у нее парень Миша, которого она дождалась из армии. Родители были против их брака, потому что парня одна мать тянула – отец давно умер, и семья была не из зажиточных. Так Ольга с Михаилом сбежали из дома, осели в Белогорске, где Михаил – а он служил в железнодорожных войсках – пошел работать опять-таки на железную дорогу, а потом и жену туда пристроил. У них родилась дочь Настя, которая вышла замуж за Найденова, свадьбу играли в Алексеевском, потому что там вся родня. Вера, естественно, злилась, что ее племянница в отличие от родной дочери не только высшее образование получила, замуж удачно вышла – по тем временам второй секретарь обкома комсомола была немалая величина, – так ведь еще и жива, паразитка! И счастлива! А теперь начинается самое интересное и трагическое.