Джо внутренне содрогнулся.

– Разумеется, эти люди злорадствуют, но ведь они тоже, должно быть, зализывают раны. Они потеряли половину своего капитала – при условии отстутствия кредитов, – с иронией заметил он. – И теперь им придется продать свои дома во Флориде. А не дай Бог есть кредиты (ипотечные или любые другие), тогда их капитал сократится на 70–80 процентов. Такое случилось со многими.

– Ошибка этих людей, – произнесла Эмили все еще сердито, – в том, что излишняя доверчивость заставила их клюнуть на весь тот вздор, который внушали им такие, как Мейдофф, Сэм и твой дружок Рэндольф. Но легковерие – намного меньший грех, чем алчность, гордыня и мошенничество.

– Думаю, это камень в мой огород.

– Нет, Джо, ты был просто наивным. Нам повезло, что все внимание обитателей Гринвича обращено к Мейдоффу и беднягам, потерявшим работу. Но кто знает, может, они считают, что меня, дурочку, следует держать в неведении?

Джо знал, что все иллюзии Эмили относительно того, что он талантливый инвестор, рассеялись. Она уже несколько лет твердила о том, что их интеллектуальное общение теряет прежнюю привлекательность из-за его одержимости рынками и портфелем. Раньше она находила возможным терпеть, но не более того, его привычки, потому что он был успешен и силен в этой сумасшедшей, безумной профессии. Но теперь, с ее точки зрения, оказалось, что Джо поклонялся фальшивым, низвергнутым богам.

Разумеется, Эмили беспокоили не только проблемы, связанные с бизнесом. Она очень критично относилась к мужу и во многих других вопросах, придираясь буквально ко всему, начиная с одежды, слишком «хедж-фондовской», по ее мнению, и заканчивая тем, что он выдавливает пасту из тюбика посредине, а не с конца. Такая реакция Эмили говорила об изменених в их отношениях. В самом начале ей очень нравилось, что Джо отличается от других, что он круче знакомых ей незрелых юнцов из Гринвича и Принстона. Но теперь все изменилось; возможно, причина заключалась в их сыновьях: ради них Эмили хотела, чтобы Джо одевался более консервативно и, так сказать, стал «членом клуба».

Эмили разочаровалась в муже. В мире рухнувших иллюзий его грехопадение еще больше усложнило их отношения. Раньше Эмили была неутомимой и изобретательной любовницей, но теперь их интимная жизнь протекала случайно и механически. У Джо вдруг возникло ощущение, что Эмили вместе со всем своим миром медленно и незаметно вытянула из него нечто очень ценное – его душу, его любовь – и выбросила за ненадобностью.

Теперь, когда жена постоянно критиковала его, она напоминала Джо ее мать. Была ли это игра воображения или с возрастом Эмили действительно становилась все более похожей на свою мать? Порой он даже не был уверен, любит ли ее по-прежнему.

Размышляя об этом, Джо понял, что во многом ему стала гораздо ближе Джоан, чем Эмили. В прошлом Эмили казалась ему родственной душой, но это было так давно, давным-давно, когда Джо был всего лишь неопытным новичком. С момента их первой встречи многое изменилось, и они неосознанно отдалились друг от друга. А причина заключалась в инвестировании, ВА, мире хедж-фондов, гольфе и даже в Джоан. В итоге его отношения с Эмили – драгоценная связь с родственной душой, избавившаяя его от юношеского одиночества, – с годами ослабела. И сейчас им даже не о чем поговорить друг с другом.

Теперь Джоан была его родственной душой, и он чувствовал – нет, знал, – что она любит его и не стала бы возражать против близких отношений. И он тоже желал этого. Каждый рабочий день он с нетерпением ждал встречи с ней, а на выходных, когда они не виделись, в его душе возникала какая-то тупая боль, пустота. Он не представлял своей жизни без разговоров с Джоан о рынках, о мире, о будущем. У них было так много общего. Ему импонировало ее четкое, выразительное мышление, и на многое они реагировали одинаково.

При этом отношения с Джоан давали еще один повод для конфликтов с Эмили. Ей никогда не нравилось, что муж проводит так много времени в обществе своей коллеги. Теперь же Джо стали не на шутку раздражать ее намеки на то, что они с Джоан «спят вместе в опустевшем офисе». Неделю назад Эмили зло бросила ему: «Я не в восторге от того, что вы целыми днями вместе». Джо сдержался и промолчал.

Несмотря на ссоры и непонимание, Джо считал, что им с Эмили нужно вместе растить и воспитывать сыновей. Он проводил с детьми все больше времени. Каменную стену они уже построили, и теперь мальчики часто просили его поиграть с ними в мяч. Они подрастали и становились достойными людьми. Джо нежно любил своих сыновей и заботился о них. Он не мог себе представить жизни в разлуке с детьми. Может быть, у них с Эмили получится наладить отношения ради мальчиков? Нужно хотя бы попытаться сделать это! Однако мысль о том, что он может потерять Джоан, глубоко ранила его.

Впоследствии, размышляя о хаосе, наступившем в его жизни и жизни многих людей, Джо пришел к выводу, что причина всех бед – смутные времена большого медвежьего рынка. Ни один фактор сам по себе не повлек бы за собой таких разрушительных последствий, если бы не рухнул весь мир. Кредитный кризис, этот финансовый апокалипсис, представлял настоящую угрозу для жизни. Джо подумал о своих знакомых, когда-то успешных, уважаемых менеджерах хедж-фондов или инвестиционных банкирах: уверенные в себе, богатые, влиятельные, они были хозяевами жизни. А теперь превратились в съежившиеся, трясущиеся тени своего прошлого я. Их личная жизнь разбилась вдребезги, и, одинокие и несчастные, они пытались сдерживать слезы. В прессе только и говорили что о массовом изъятии капитала из хедж-фондов и внутренних распрях между их управляющими, а также об инвестиционных банкирах и трейдерах, которых безо всяких формальностей увольняли с работы. СМИ злорадствовали: золотые дети волшебных времен потеряли бо́льшую часть своего богатства и уже не могут вести расточительный образ жизни, к которому успели привыкнуть. Но разве их не должны поддерживать внутренние резервы, например любовь семьи? Однако многих ожидали разводы и разлука с детьми. Неужели фундамент роскошной жизни был так непрочен?

По мнению Джо, роковой ошибкой всех этих людей стали леверидж и высокомерие. Леверидж, порожденный алчностью, многократно увеличил финансовые потери, а самонадеянность заставила их вести расточительный образ жизни. Вкупе эти два монстра довели их до банкротства финансового и душевного, обнажив все внутренние конфликты и прервав комфортное течение жизни. В довершение всех бед у многих из них, как и у самого Джо, в Гринвиче была жена, а в офисе – инвестиционная родственная душа. Джо вдруг осознал, как сильно ему хочется простоты!

В конце 2008 года ВА столкнулся с последней волной изъятия средств; смыв почти весь оставшийся капитал, она, по сути, уничтожила фонд. Все позиции ВА были закрыты, а наличные вложены в казначейские векселя, не приносившие никакого дохода. Компания Bridgestone уволила оставшихся сотрудников, выплатив каждому единоразовый платеж в размере месячной заработной платы, умноженной на количество проработанных лет, – жалкие гроши! Никаких теплых прощаний, никаких объятий. Все были напуганы и недовольны.