нахмурился. — А как же остальные? Не один же ты тут разводишь вирусы? Да и народ… У вас же приглашение на въезде висит — любой проезжающий мимо заедет просто из любопытства. Неужели никого не было?

— Почему… — Юрий вновь уткнул глаза в пол. — Были. Но, видно, кровь уже не та — заражённая. Умирали страшной смертью или ехали дальше, чтобы не умирать на глазах у нас.

Потёмкин кивнул. Народ преимущественно должен был бежать из заражённых территорий, а не наоборот. Какой человек в здравом уме поедет в сторону взрыва? Вот поэтому ничего в словах учёного не вызывало подозрений. Скорее всего, так и было: люди бежали от смерти, но, будучи наполненными ею через край, жили недолго. Радиоактивная смерть всегда селилась внутри и убивала незаметно и беспощадно. Так или иначе, но мутировавшие клетки начинали бесконтрольно размножаться, и рак съедал жертву.

— Яр, Оль, идите, отдыхайте, — кивнул Игорь молодым людям, когда те поели. — Мне тут ещё пару вопросов надо решить с Юрием.

Яр потянулся, оглянулся на Ольгу, и они вместе вышли из столовой, понимая, что разговор пойдёт серьёзный, не предназначенный для их ушей.

— Что здесь случилось? — спросил Игорь прямо. — Ведь этот Барыкин Фёдор — ваш коллега, я правильно понимаю?

— Хи… — Ветров вновь издал этот странный звук, словно издеваясь, а потом с кривой улыбкой заговорил, спокойно глядя в глаза Игорю. — Мы просто поспорили с богом, кто из нас сможет выжить. Его создания — уже мёртвые, или мы — вмешавшиеся в самую суть клетки человека, его частицы, и изменившие её, подобно ему, уставшему от нас…

— Так, стоп! — Игорь хлопнул по столу ладонью, отчего Юрий замолк и уставился неприветливо сквозь линзы очков. — Кончай нести мне эту псевдотеологическую чушь! О каком боге ты говоришь? Вы просто чокнулись и взрастили чудовищный РНК-вирус, изменяющий клетки.

— Активирующий уже существующий ген, тысячелетиями спавший внутри генетического кода, — поправил старикашка. — Только и всего.

— Только и всего⁈ — Игорь подскочил со стула и облокотился на алюминиевый стол, нависнув над учёным. — Только и всего⁈ Да ты видел ту тварь, в которую твой друг Барыкин превратился? Нет⁈ А я теперь вынужден таскать за собой заражённого им юнца, наблюдать симптомы, следить, чтобы он никого больше не заразил! Мать твою! Только и всего⁈

— Он не выглядит больным, — тихонько заметил Юрий. — А эти его…

— А вот «эти его», — передразнил Игорь, слегка успокоившись и опускаясь обратно на стул, — и не дают ему полноценно измениться. Та часть клетки, на которую должен был воздействовать вирус, у него либо другая, либо отсутствует напрочь. Я наблюдал инкубационный период — он давно закончился, а Яр по-прежнему обычный. Не совсем, конечно, но… Его мутация поспособствовала ослаблению действия этого вируса. В любом случае, процесс изменения проходил по-другому.

— Ну, тогда он может уже не быть носителем вируса. Если инкубационный период прошёл, организм мог справиться с ним.

— Вот это мне и нужно выяснить сегодня, — Потёмкин снова наклонился к Юрию. — Я не могу быть уверен на сто процентов, что его организм чист. К тому же я наблюдал уже случай заражения от другой особи… человека… ну этого, Фёдора вашего. Причём, мотавшегося с вирусом в крови два года! Он был носителем!

— Хорошо, — кивнул Ветров, — я за ночь постараюсь выявить все отклонения.

— И ещё одно… — Юрий приподнял бровь. — Эта группа… куда она направлялась конкретно? Если их было одиннадцать человек, один сбежал и ошивался во Владимирской области, то где нам искать десяток остальных?

— Они пошли в сторону Москвы, — пожал плечами старик. — Там есть военная часть «Заря», откуда идёт тоннель до города. Они собирались добраться до метро и начать эксперименты над людьми. Собирались даровать им неуязвимость от радиации…

— «Даровать»? — Потёмкин вытаращил глаза. — По-моему, ребята, у вас тут у всех крышу давно снесло, и вы слишком заигрались в богов. Да если это случилось, то человечеству хана! Эта зараза расползётся по земле быстрее любой радиации… Потому как почти разумна. Тварь, пока душила меня и смотрела бездонными глазами мне чуть ли не в мозг, ещё и разговаривала со мной! Стоп! — Игорь застыл на месте и повернулся к Юрию. — Ты говоришь, они пошли в сторону Москвы? То есть, там есть люди?

— Ну да, — вновь пожал плечами Ветров. От Потёмкина не укрылось его безразличие. — Мы давно ловили радиосигналы выживших. А вот докричались до нас.

— И вы не придумали ничего лучше, как заразить этих несчастных? — лекарь уставился на учёного с непониманием. — Ты только представь, каково им было! Замкнутое подземелье, а вокруг радиация. Поверхность будто Лунная. Ни одного живого существа наверху, ни растеньица. Они, наверное, думали, что так на всей Земле. И тут вы отозвались, а потом… отправили к ним этот вирус! Надежда всколыхнула оставшихся в живых, а тут вы как чёртик из табакерки.

— Помочь, — замотал головой и поправил Потёмкина Юрий. — Мы хотели им помочь. Представь, что люди перестали бояться радиации, вышли на поверхность, начали свободно дышать отравленным воздухом, не опасаясь за собственные жизни, вернулись в дома. Вернулись к прежней жизни. Это же мечта всех! Кому хочется жить под землёй, или обходить опасные участки за много километров, или ожидать, когда отравленная почва вымоется осадками и вновь станет пригодной для растений? Это путь назад — к цивилизации!

— Это балансирование на краю пропасти, — хмуро возразил Игорь. — Вы создали этот вирус и захотели использовать его на подопытных… А вы их спросили? Хотят они быть подопытными? Хотят испытать судьбу и променять свои жизни на неизвестность? Вы ведь без спроса обрекли неизвестных людей на изменение, на превращение в чудовищ!

— Но мы проверяли вирус! У нас были испытуемые…

— И где они? Покажи хоть одного, кто может выйти за дверь, не боясь облучиться.

— Последний умер месяц назад, — сник учёный.

— Вот! — воскликнул Потёмкин. — А я о чём? И вы обрекли всех, выживших в метро, на смерть! И это не всё. Оттуда зараза разнесётся по земле инфицированными. Что теперь делать?

Юрий некоторое время думал, выбивая пальцами на металлическом столе замысловатую мелодию, а Игорь, опершись руками на стол, ожидал. Тишина нарушалась лишь треском