Исполненный дурных предчувствий, я пролетел над соседними полями данных, чтобы приблизиться к внушительным фиолетовым кубам с позолоченными гранями, которые обозначали границы зон, запретных для насильно мобилизованных. Для хакерской программы Клотильды это был момент истины. Я сделал глубокий вдох и рванулся вперед, чтобы пройти сквозь фиолетовую мембрану. Ни один сигнал тревоги не резанул мне уши.

Клотильда оправдала свою репутацию. Я был внутри.

Прежде чем приниматься за работу, я решил немного насладиться зрелищем и взмыл к верхним граням куба, позволив восходящему потоку нести меня. Внутренний объем был огромен, но я приблизительно знал, куда двигаться. Здесь работало множество аккредитованных пультовиков, чьи аватары деловито сновали в различных отделениях куба защищенных данных. К моему великому облегчению, ни один из них не отреагировал на мое появление. Они меня не видели. Спасибо, Клотильда.

– Единственный риск, – программируя взлом, предупредила она меня, – заключается в твоем личном рабочем файле. Если по какой-либо причине они решат проверить, то увидят, что твои передвижения завели тебя в запретный куб. Эта штука – настоящий жучок, и я никак не могу ее хакнуть. Но честно говоря, вероятность того, что им придет в голову проверить твои передвижения именно в день, когда ты проник в запретную зону, весьма мала.

Мне оставалось только надеяться, что в теории вероятности Клотильда так же сильна, как и в программировании.

Добравшись до пересечения с восходящим потоком, я, надеясь, что никто не заметит, как какой-то невидимка ищет дорогу, потянул за волокно центральных данных, чтобы выяснить направление, в котором располагалась секция, касающаяся бесшипников. Отсек три, желтая линия, ОК.

Третий отсек шел вдоль одной из сторон куба. И как раз в этом месте куб пересекался с черной зоной. Вернее, овоид данных, считавшихся сверхсекретными, касался зоны, где передвигался я. Два объема располагались так близко, что в некоторых местах происходило взаимопроникновение. Никаких проблем для официально работающих здесь пультовиков – им просто запрещен доступ в черные зоны. А вот с бесшипником вроде меня дело другое. Стоит мне коснуться этой черной структуры, я сразу получу мощный разряд нейронной боли, а если окажусь таким психом, что попытаюсь туда сунуться, то и вовсе расстанусь с жизнью. Поэтому я осторожно продвигался вдоль отсека, тщательно избегая любого неосторожного жеста, который мог бы привести к соприкосновению с этой опасной поверхностью. Нейронный разряд, скорее всего, заставит меня закричать, чем и выдаст мое присутствие центральному пульту.

По пути я отметил, что вблизи эта темная оболочка не совсем похожа на другие поверхности Инфокосма. На ней отсутствуют встречающиеся повсюду характерные радужные разводы. Надо будет рассказать об этом Клотильде. Интересно, хватит ли ее умений, чтобы хакнуть одну из таких зон? Сорвиголова вроде нее вполне способна принять вызов, но с моей стороны было бы безответственно толкать ее на такой риск. Может, однажды я сам попробую? Только достанет ли у меня смелости?

Внезапно моя программа прочесывания запищала: я нашел то, что искал. Я тут же потянул за нужное волокно и, больше не теряя времени, вернулся по своим следам, чтобы покинуть куб. Все вместе заняло не больше четырех-пяти минут. Операция прошла успешно.

На обратном пути, пролетая над полями коллег, я думал о том, что Косола был бы поражен этим молниеносным проникновением. Он бы отругал меня за необдуманный риск или что-то вроде, но не преминул бы также воспользоваться новым способом получения сведений.

Разбор и анализ его найденных неделю назад заметок продвигался неплохо, хотя результаты были неутешительными. Мало-помалу я приходил к мысли, что без него эти записи бесполезны. Но в груде документов обозначился один интересный контакт: биолог-бесшипник из лаборатории медицинских анализов сектора L, с которым Косола собирался встретиться. Постараюсь его повидать, как только найду предлог оказаться в тех краях.

Наконец я заметил вдалеке висящего над своим полем лицом к запретной зоне Паскаля, он как будто поджидал моего возвращения. Я отключил хакнутую Клотильдой программу, чтобы снова стать видимым. И он тут же на полной скорости помчался ко мне. Холодок страха пробежал у меня по спине. Наверняка меня засекли, и он спешит предупредить.

– Что случилось? – крикнул я, пока он тормозил, добравшись до меня. – Я спалился?

– Нет-нет. Не волнуйся!

Он замолчал, словно переводя дыхание – что было бы чистым абсурдом, поскольку физически он оставался на месте.

– Твой новый контакт, Танкред Тарентский, он же из подразделения семьдесят восемь П/К?

– Да, а что?

– У них в третьем куполе только что произошел несчастный случай. Один человек тяжело ранен.

* * *

Один за другим солдаты покидали раздевалку тренировочного купола номер три, чтобы вернуться к себе в казарму. В обычное время здесь стоял бы шум: солдаты воспользовались бы случаем сбросить напряжение, перешучиваясь или толкая друг друга. Но на этот раз атмосфера была мрачной. Несчастный случай с Льето подорвал моральный дух подразделения.

Подробно рассказав о случившемся старшим офицерам и подписав кучу бумаг, Танкред смог наконец тоже покинуть купол. Выполнять бесконечные административные формальности было пыткой. Льето занимал все его мысли, и он спешил в госпиталь, чтобы узнать, насколько серьезно его состояние.

Контраст между плохо освещенной раздевалкой и ярким сиянием эспланады купола заставил его на мгновение зажмуриться. Едва глаза привыкли к свету, он увидел прислонившегося к общественному терминалу недалеко от главного входа Альберика. Они пошли навстречу друг другу.

– Меня предупредили о несчастном случае в третьем куполе, – сказал Альберик, – и я сразу же подумал, что речь о тебе.

– Судя по всему, так и должно было быть… – хмуро ответил Танкред.

– Что произошло?

Танкред потер правый локоть, на который упал, когда Льето толкнул его.

– Сегодня нам предстояла простая физическая тренировка в местных условиях. Никаких тактических учений. А только на тактических учениях допустимо устраивать ловушки – обычно такие, какие предположительно могут придумать атамиды.

– И там была устроена такая ловушка, да?

– В точку. Сделана так, чтобы неожиданно ударить кого-нибудь…

– Тебя.

Танкред развел руками. Он был не уверен.

– Этого мы уже не узнаем. Но как бы то ни было, сработала она, когда проходил именно я. И я обязан жизнью только быстроте реакции Льето. Тот ствол меня бы просто раздавил, я бы точно умер на месте. А теперь в нанохирургии вместо меня он.

– Это серьезно?

– Довольно-таки. Но я предполагаю, что могло быть хуже. Поскольку ловушка задела его по касательной, он избежал удара в полную силу. И все же, скорее всего, пройдет много дней, пока он поправится. Черт возьми, попадись мне тот, кто это сделал!..