— О, Мина, ты всегда любила, когда я щекотал твои бархатные пяточки. И сейчас ничего не изменилось, несмотря на броню благопристойности, в которую ты себя заковала.

Сжав мои ладони, он заставил меня приподняться, набросил на меня ночную рубашку, заботливо расправил все складочки, вновь схватил меня на руки и опустил на постель.

— Есть еще один способ насладиться твоим вкусом, — выдохнул он.

Руки его скользнули под шелк рубашки. Лаская мои бедра, он раздвинул их и коснулся моего самого укромного места. Я ощутила, как пальцы его раздвигают складки увлажнившейся плоти.

— О, как часто я служил у этого дивного алтаря, — прошептал он.

Я закрыла глаза, покачиваясь на волнах неги.

«Прошу, смотри на меня», — раздался в моем сознании беззвучный приказ.

Я открыла глаза и встретила его полыхающий страстью взгляд. Когда он смотрел на меня так, я чувствовала, что теряю над собой всякую власть.

«Когда мы вдвоем, для скромности и стыдливости нет места, — безмолвно произнес он. — Ты поняла?»

— Поняла, — пробормотала я, готовая выполнить любое его пожелание.

«Раздвинь ноги шире».

Я повиновалась. Руки его уперлись мне в бедра, а губы ласкали мою плоть, пробуя ее на вкус. Наслаждение, которое я испытывала при этом, не знало пределов. Я завизжала бы от восторга, но у меня перехватило дыхание. Губы мои раскрывались, не производя ни звука, взгляд был неотрывно устремлен на того, кто вознес меня на вершину блаженства. Его язык, проникая в меня все глубже, казалось, становился длиннее. Упоительные движения этого языка электризовали мои внутренности. Вслед за языком настал черед губ. Он всасывал в себя мою плоть, смаковал ее так, как я прежде смаковала его язык. Охваченная страстной истомой, я начала медленно выгибаться, но он прижал мои бедра к кровати, не давая мне двинуться. Несмотря на переполнявшее меня экстатическое возбуждение, я трепетала при мысли, что он прокусит мою кожу в этом наиболее чувствительном месте. Я была готова предоставить собственное тело в его полное распоряжение, плоть моя с готовностью принимала его, трепеща от неведомого прежде счастья. Однако в памяти вставал образ огромного зверя, с грозных клыков которого капала кровь. Что, если моему возлюбленному надоест дарить мне наслаждение и для разнообразия он решит вспороть мне живот?

С замиранием сердца я ожидала, когда тело мое пронзит невыносимая боль. Когда он резко поднял голову, я, возбужденная и запыхавшаяся, едва не застонала от разочарования. Столь неожиданный финал оказался для меня более мучительным, чем любой другой исход. Плоть моя судорожно сжималась, исполненная неудовлетворенного желания.

— Отведать твоей крови — вот самое большее из всех известных мне удовольствий, — долетел до меня его голос. — Сегодня я должен лишить себя этого удовольствия. Однако я готов выполнить любое твое желание. Чего ты хочешь?

Говорить не было нужды. Он и так знал, чего я хочу.

— Да, конечно, — откликнулся он на мою невысказанную мысль. — Но произнеси это вслух. Я хочу насладиться музыкой твоей речи.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня, так, как делал в моих снах, — сказала я и сама поразилась тому, что подобные слова слетели с моих губ. — Хочу, чтобы наша близость стала полной и нераздельной.

Тело мое жаждало его прикосновений, но со всех сторон меня окружала пустота. Неужели он исчез? Неужели оставил меня? Я огляделась по сторонам. В каюте царила темнота, лишь круглое отверстие иллюминатора отдавало голубизной в лунном свете.

— Где ты? Прошу тебя, вернись! Не покидай меня! — взмолилась я.

— Ты хочешь, чтобы я всегда был с тобой? — безмолвно вопросил он.

— О да! — с пылом откликнулась я.

Я не видела его, но ощущала, что он здесь, рядом со мной, и это ощущение наполнило все мое существо невыразимой радостью. Но мне необходимо было увидеть его, убедиться в его реальности. Убедиться в том, что он не снится мне.

— Это не сон, Мина, — беззвучно откликнулся он на мои невысказанные мысли.

— Если это не сон, прикоснись ко мне.

Сказав это, я глубоко вдохнула и замерла в ожидании. Прежде чем я успела выдохнуть, меня накрыла жаркая волна. Он вновь раздвинул мне ноги, язык его проникал все глубже, он вылизывал мою плоть, словно хотел попробовать меня на вкус. Он заряжал меня своей энергией, вибрация, исходившая от его тела, непостижимым образом передавалась мне, электризуя каждую мою клетку. Подобно древним богам, способным вызвать бурю одним мановением руки, он заставлял мою кровь бурлить от страсти. Он направлял свои энергетические потоки в сокровенные глубины моего тела, и они, мгновенно поднимаясь вверх по позвоночнику, кружили мне голову. Я и думать не думала, что на свете существует наслаждение, подобное этому. Мне казалось, тело мое вот-вот растворится в бархатной темноте ночи и вознесется на небеса. Восторг, экстаз, эйфория — я не могу подобрать слова, способные описать мое тогдашнее состояние.

— Наконец-то ты вернулась домой, Мина.

Его беззвучный голос долетел до меня сквозь шелест дождевых струй. Он накрыл меня одеялом, и я, убаюканная мерным покачиванием волн, уплыла в мир своих снов.

На следующее утро я проснулась в одиночестве. В каюте было холодно, в иллюминаторе уныло серело пасмурное небо, до меня доносился шум разбушевавшегося моря. Я попыталась встать, но пол под ногами ходил ходуном, и мне не удалось сделать даже шага. Усевшись на кровати, я выглянула в иллюминатор, но тут волна ударила в стекло с такой яростью, что я повалилась на спину.

Я заметила, что невидимый слуга успел побывать в моей каюте, подобрать одежду с пола и развесить на стуле свежее платье, белье и чулки. Несмотря на отчаянные попытки моря сбить меня с ног, мне удалось встать и одеться. На туалетном столике я увидела браслет, представляющий собой десять сплетенных змеек из черного оникса, оправленных золотом и украшенных бриллиантами. В центре браслета красовался ангельский лик изысканнейшей работы, под которым скрывался циферблат часов. Взглянув на часы, я увидела, что уже полдень. Я поднесла дивные часики к уху, прислушиваясь к их тиканью и ощущая, что сердце мое бьется в том же ритме.

— Я жду тебя.

Как только я услышала столь хорошо знакомый мне беззвучный голос, перед мысленным моим взором возник холл, в котором сидел он. Я направилась прямиком туда, влекомая сильнейшим притяжением, которое, как я догадывалась, отныне будет безошибочно приводить меня к нему. Вскоре я оказалась в маленькой комнате, где горел камин. На столе был сервирован завтрак. Граф, сидевший в кресле, встал при моем появлении. Стоило мне увидеть его, у меня перехватило дыхание. В тусклом свете, проникающем в комнату сквозь небольшие окна, сияние, испускаемое его кожей, было особенно заметно. Воспоминания о блаженстве, которое он подарил мне минувшей ночью, заставили меня вспыхнуть румянцем.

Внезапно яркий солнечный луч, прорвавшись сквозь дымчатые окна, наполнил комнату причудливыми бликами. В это мгновение я увидела своего возлюбленного совсем не таким, каким он был прошлой ночью. Передо мной предстал иной человек в весьма странном окружении. Он был молод, горяч; в отличие от моего спутника, в нем не было ничего эфемерного. Лицо его обрамляла густая темная борода, а костюм — алая шапочка с горностаевой опушкой, белоснежный плащ, камзол с вышитым на груди крестом, позолоченный пояс — свидетельствовали о его принадлежности к минувшим эпохам. Его прозрачные голубые глаза, неотрывно устремленные на меня, полыхали любовью, неистовством или вожделением, а может быть, в них сливались все мыслимые страсти. Чувствуя, что пол уходит у меня из-под ног, я схватилась за дверной косяк и закрыла глаза. Когда я открыла их вновь, он стоял на прежнем месте, в точности такой, каким я привыкла его видеть.