На несколько часов в день неформальное перемирие открывало транспортную систему здания, но период затишья становился все короче. Жители передвигались по высотке маленькими группками, чутко сторонясь чужаков. Лэйнг и другие пассажиры лифта застыли в медленно ползущей кабине, как манекены в музее под табличкой «жилец высотки второй половины двадцатого века».

Добравшись до цокольного этажа, Лэйнг осторожно двинулся к выходу, мимо запертого кабинета управляющего и тюков неразобранной почты. Он уже несколько дней не выбирался в институт, так что свет и прохладный воздух за стеклянными дверями ошеломили его, как пугающая атмосфера чужой планеты. Аура необычности, гораздо более реальная, чем все внутри здания, тянулась от высотки во все стороны по бетонным площадям и мостовым комплекса.

Обернувшись через плечо, словно проверяя страховочный трос от здания, Лэйнг пошел по автостоянке. Сотни битых бутылок и банок валялись среди машин. Накануне приезжал санитарный инспектор из центрального офиса комплекса, но отбыл через полчаса, удовлетворившись тем, что горы отбросов – это следствие неотлаженной системы вывоза мусора. Поскольку формальных жалоб от жителей не поступало, то и мер принимать не требовалось. Лэйнга уже не удивляло, что жители, несколько недель назад единодушно ругавшие развал служб здания, теперь с тем же единодушием убеждали чужаков, что у них все в порядке – частично от извращенной гордости, а частично из желания разрешить конфронтацию без вмешательства; так враждующие банды, воюющие на помойке, объединяются против любого пришельца.

Лэйнг добрался до центра стоянки – всего в двухстах ярдах от соседской высотки, запечатанной прямоугольной планеты со стеклянной поверхностью. Уже почти все жильцы вселились в квартиры, похожие до последней занавески и посудомоечной машины на квартиры в высотке Лэйнга, но чужое здание казалось далеким и пугающим. Глядя на бесконечные ряды балконов, Лэйнг казался себе посетителем злобного зоопарка, где в составленных друг на друга клетках содержались звери непредсказуемой жестокости. Несколько жителей, опершись о перила, безучастно разглядывали Лэйнга – он вдруг представил, как две тысячи жителей выскакивают на балконы, начинают швырять в него все, что под руку подвернется, и погребают его под курганом винных бутылок и пепельниц, аэрозольных баллончиков и упаковок презервативов.

Дойдя до своей машины, Лэйнг вдруг осознал, что противостоит здесь соблазнам внешнего мира, подвергается его скрытым угрозам. При всех конфликтах, высотка означала безопасность и защищенность. Вспомнился застойный воздух квартиры, согретой теплом его собственного тела. А тут яркий свет, отраженный хромированной отделкой сотен машин, наполнял воздух острыми ножами.

Повернувшись к машине спиной, Лэйнг зашагал по стоянке параллельно зданию. Он еще не готов выйти в открытое пространство, встретиться с коллегами в институте, продолжить занятия со студентами. Может быть, лучше сегодня остаться дома и подготовиться к следующей лекции?

Лэйнг добрался до берега декоративного озера – изящного овала в сто ярдов длиной, – спустился по лесенке и, следуя за своей тенью, пошел по слегка покатому бетонному дну. Через несколько минут он остановился в центре пустого озера. Или, вернее, в центре громадной могилы, закругленной со всех сторон, гладкой и безликой, но чем-то пугающей, как очертания глубоко запрятанного психоза. Пустое свободное пространство олицетворяло все опасности мира за пределами высотки.

Не в силах здесь оставаться, Лэйнг повернулся и быстро зашагал к берегу, а потом побежал к дому между пыльными машинами.

Через десять минут он оказался в своей квартире. Заперев дверь, перелез через баррикаду и стал бродить по полупустым комнатам. Вдыхая спертый воздух, Лэйнг освежался собственными запахами, почти узнавая части тела – вот ноги, вот гениталии, вот сложная смесь запахов изо рта. Сорвав в спальне одежду, швырнув костюм и галстук на дно шкафа, он снова облачился в замызганный спортивный костюм. Он знал, что больше никогда не попытается покинуть высотку. Лэйнг подумал про Алису, как завлечь ее в свою квартиру. В общем-то, именно сильные запахи и должны ее приманить.

К четырем часам вечера последние жильцы вернулись в высотку. С балкона Лэйнг наблюдал, как появляются машины и сворачивают к своим местам на парковке. С портфелями в руках водители направлялись ко входу. Лэйнгу понравилось, что всяческие разговоры прекращались, когда жильцы подходили к дому. Цивилизованные манеры его раздражали.

Вечером Лэйнг отдыхал, решив остыть и накопить силы для предстоящей ночи. Время от времени он перебирался через баррикаду и выглядывал в коридор, надеясь застать Стила. Беспокойство о сестре, которая была всего в трех этажах ниже со своим сумеречным мужем, не давало ему угомониться. Нужна вспышка насилия, нужен предлог ее спасти. Если план разделения дома воплотится в жизнь, сестры Лэйнгу уже не видать.

Лэйнг шагал по квартире, проверяя примитивные оборонительные укрепления. Жители верхних этажей гораздо уязвимее, чем представляют себе, и запросто могут оказаться во власти жильцов нижних уровней. Уайлдеру и его прихвостням ничего не стоит заблокировать выходы, полностью отключить дом от электричества и воды и устроить пожар на верхних этажах. Лэйнг ясно представил, как первые языки пламени вздымаются по лифтовым шахтам и лестничным пролетам, а перепуганные жильцы ищут спасения на крыше.

Ошеломленный жутким видением, Лэйнг отсоединил акустические колонки и добавил их в баррикаду – к мебели и кухонной утвари. Пластинки и кассеты мешались на пути – Лэйнг отшвырнул их ногой. У основания гардероба в спальне он отодрал несколько половиц и в образовавшийся тайник размером с чемоданчик запихнул чековую книжку, страховой полис, налоговую декларацию и свидетельства на акции. Впихнув врачебную сумку с ампулами морфия, антибиотиков и сердечных стимуляторов и вернув половицы на место, Лэйнг почувствовал, что навеки опечатал остатки прежней жизни и безоговорочно готов к жизни грядущей.

Снаружи высотка выглядела безмятежной, но Лэйнг, к своему облегчению, в начале вечера услышал шум первых инцидентов. После обеда он ждал в лифтовом холле с группой соседей. А вдруг, господи спаси, ничего не случится? Обозреватель-международник принес новость: десятью этажами ниже состоялась жестокая битва за лифт. Адриана Талбота, симпатичного психиатра с 27-го этажа, облили мочой, когда он добирался по лестнице домой. Пронесся даже слух, будто разорению подверглась квартира на 40-м этаже. Такие провокации гарантировали жаркую ночь.

Ходили слухи о том, что многие жители, вернувшись с работы, обнаруживали свои квартиры перевернутыми – мебель и кухонные принадлежности были поломаны, провода выдраны. Странно, что запасы пищи при этом остались нетронутыми, словно грабежи были случайными и бессмысленными. Или весь разгром устраивали сами хозяева, даже не ведая, что творят, лишь бы поднять градус насилия?

Вечер окутывал высотку; стычки продолжались. Из окон восьми погруженных во тьму этажей пробивались лучи фонариков, словно обозначая приготовления к жестокому кровавому ритуалу. Лэйнг сидел в темноте на ковре в гостиной, прислонившись спиной к надежной громаде баррикады. Свет зажигать не хотелось из страха – разумеется, абсурдного – перед нападением врагов снаружи, через балкон. Прихлебывая виски из фляжки, Лэйнг смотрел телевизор – первые вечерние программы. Звук он отключил – не от скуки документальных фильмов и комедийных сериалов, а от бессмысленности. Даже реклама, так нацеленная на повседневную реальность, казалась трансляцией с другой планеты. Устроившись среди мусорных мешков, Лэйнг следил, как фальшивые домохозяйки наводят чистоту на безупречных кухнях и поливают дезодорантом ухоженные подмышки.