«Мы наблюдаем… – пишет Р. С. Мухамадиев, – Вот идущие впереди уже вступили на Крымский мост, а Октябрьская площадь все еще не освободилась… Я никогда до этого не видел такого скопления народа… На самой середине моста образовалась железная стена, через которую не пролетит и птица. Сотрудники ОМОНа каким-то образом смастерили ее из своих щитов»[1540].

«Казалось, – вспоминает другой очевидец, – ничто не может прорвать эту преграду: 1-й ряд – стоят на одном колене и упирают щит об асфальт, 2-й ряд – стоят и держат щиты поверх 1 ряда и, наконец, 3 ряд – держат щиты поверх 2 ряда на вытянутых вверх руках»[1541].

«Людской поток, – пишет Р. С. Мухамадиев, – все ближе подходит к этой стене. Сейчас вот-вот на самой середине моста через Москву-реку произойдет страшное столкновение. ОМОНу дан приказ не отступать ни на пядь. А колонну… теперь уже ничем не остановить. Это ведь не Первомайская демонстрация… Тут – естественная стихия, желание отомстить за избиения в течение десяти-пятнадцати дней»[1542].

А вот свидетельство Т. И. Денисенко: «На подъеме моста стоял ОМОН. Не доходя метров семь, десять передние ряды демонстрации остановились»[1543]. В. В. и В. А. Кафельниковы пишут, что колонна остановилась метрах в 30 от заслона[1544]. М. М. Мусин отмечает, что «при приближении демонстрантов мост ощетинился» и «колонна остановилась в 100 метрах»[1545]. Из документов явствует, что «колонна была остановлена в начале Крымского моста».[1546].

Тем временем, пишет Т. И. Денисенко, «с Октябрьской площади все шли и шли люди… Впереди стоял заслон. Он выглядел зловеще. Солдат практически было не видно, одни щиты, два ряда вверх и два ряда над головами… Каждая минута ожидания в этом противостоянии становилась все напряженней. От первых рядов по цепочке передали просьбу к женщинам переместится дальше в середину колонны»[1547].

«В первых рядах, – пишет С. Чарный, – шли боевики (или, если «патриотов» так больше устраивает, дружинники), вооруженные заточками, арматурой и пр.»[1548]. Действительно ли это было так, мы не знаем, так как ссылок на использованные источники в книге С. Чарного нет, а совершенно необоснованных утверждений много.

В тот момент стало очевидно, что омоновский заслон был выставлен посредине «моста» не только для того, чтобы заставить взошедших на «мост» демонстрантов идти вперед и сделать невозможным их рассеивание. Когда демонстранты вышли на Крымский мост, между руководителями МВД состоялся следующий разговор:

Амур [Егоров, замначальника ГУВД]: «Я нахожусь на Крымском мосту. Нужно еще силы, чтобы не было доступа в тыл нашим». Омск: «Я понял… Я направляю наряды на Зубовскую площадь, но на мосту их нельзя останавливать. Там могут быть неприятности. Их нельзя там останавливать. Их можно немножко придержать»[1549].

Когда колонна остановилась, для переговоров с омоноцами направилась группа демонстрантов[1550]. По свидетельству В.В. и В. А. Кафельниковых, она состояла из 3–4 человек[1551]. Из интервью А. В. Крючкова явствует, что в переговорах, кроме него, участвовали И. М. Братищев, И. О. Маляров и В. Г. Уражцев[1552].

«В колонне, – пишет Т. И. Денисенко, – все меньше разговаривали. Муж сожалел, что пошел со мной, иначе он бы был в самых первых рядах. Мы стояли на уровне седьмого или восьмого ряда от начала колонны»[1553].

И тут на мосту что-то произошло. Что – еще требует выяснения. Не исключено, что именно в этот момент, как пишет один из очевидцев, «какой-то подонок в маске», «подъехав на пожарной машине, выстрелил из помпового ружья поверх голов». «…выстрел раздался как из хорошей пушки»[1554].

Этот первый выстрел был явно провокационным. Вряд ли «подонок в маске» надеялся этим выстрелом рассеять или напугать толпу. Вероятнее всего, он провоцировал ее на более решительные действия.

«…в первых рядах произошло какое-то движение, колыхание, возмущение. И колонна без команды двинулась вперед»[1555]. Если верить М. М. Мусину, кто-то запел песню «Варяг», ее подхватили и пошли напролом[1556].

«Мы… не отрываем глаз от моста… – пишет Р. С. Мухамадиев, – Между передними рядами колонны и железной стеной осталось всего метров пятнадцать-двадцать. С той стороны стены из громкоговорителя раздался голос:

– Остановитесь! Образумьтесь! Проход на ту сторону моста категорически запрещен… Остановитесь! Остановитесь!..

В этом возгласе, кроме предупреждения, послышались и предчувствие беды, и страх… Установилась тревожная тишина. Сжимается сердце. Чем все это кончится?! Вдруг из группы депутатов, которые вели за собой всю колонну, раздался хриплый голос Уражцева. Он потребовал: – Освободите дорогу! Дайте дорогу народу!.. Даю тридцать секунд, – и тут же… стал считать: – Осталось двадцать секунд… пятнадцать… Десять… Пять… секунд. Расстояние между железной стеной и людским потоком сокращается на глазах. Осталось не более семи метров… пять… три… И вот передние ряды, словно сорвавшись с цепи, что есть силы бросились на железную стену из щитов»[1557].