Он поднялся.

– Щиты обновите, – хмуро напомнил старый безопасник.

– Некогда, Леймин, – нетерпеливо отмахнулся его светлость. – Надо вспахать и засеять вторую линию. У меня сейчас утро, посвященное музыке. Если потом успею, то загляну к прекрасной Виктории.

Старик поднял глаза к потолку и покачал головой.

Без пяти одиннадцать лорд Лукас Дармоншир уже шел за слугой, который вел его куда-то вглубь дворца. Распахнулись двери, герцог зашел, поклонился. В зале, помимо княгини, сидели с десяток фрейлин, что-то дружно щебечущих. Ее сиятельство читала книгу. Отложила, встала. Женщины замолкли и с любопытством начали разглядывать его светлость.

– Ну что же, – проговорила княгиня. – Присаживайтесь, лорд Дармоншир. Я исполню несколько пьес, а затем вы составите мне компанию на прогулке.

– С огромным удовольствием, – мягко сказал Люк. Сел у фортепиано. И приготовился слушать.

Играла она бегло, чуть нервно и зажато, но, заметив, что на ее пальцы смотрят – почти любуются, – расслабилась. И понеслась по гостиной чудная и легкая летняя мелодия, быстрая, как прыгающий по камням ручей, звонкая, словно пение птиц. Люк очень сдержанно относился к любому искусству, но не мог не оценить безусловного таланта. Чем и поделился, когда княгиня закончила.

Чуть позже он уже сопровождал ее в саду, шагая по расчищенным дорожкам, а позади разноцветной пушистой стайкой, пахнущей духами и пудрой, следовали придворные дамы.

– Как карты? – поинтересовалась Диана, разглядывая дерево, покрытое снегом.

– Обычная мужская игра, ваше сиятельство, – Люк хмыкнул. – Сегодня я получил куда больше удовольствия.

Она не улыбнулась, пошла дальше.

– И хочу сказать, – перешел он в атаку, – что вы заслуживаете лучшего, княгиня.

– Я живу с тем, что есть, – равнодушно проговорила она. – Не нужно меня жалеть, герцог. Этот брак был нужен отцу, он получил этот брак. Взамен я ожидала получить свободу, но и сейчас мной управляют со всех сторон.

– Но у вас ведь есть власть, – удивился Кембритч.

Она пожала плечами.

– Власть у тех, у кого сила. Форштадт слишком мал, чтобы диктовать свои условия, а муж привез с собой личную гвардию, посты в армии заменены королем Луциусом на верных людей. Правительство делает мне подачки, когда я начинаю наседать, а мужу управление в принципе не интересно. Де-факто я княгиня без княжества.

– У Лоуренса сильные люди, – согласился Люк. – Тот же Дьерштелохт. Но я думал, вы относительно независимы от центра.

– Это кажется, – княгиня обернулась, махнула рукой фрейлинам, и те недоуменно остановились… и пошли обратно, прочь от них. – Не хочу лишних ушей, – объяснила она. – Альфред неплох. Он тоже жалеет меня, – добавила она со слабой улыбкой. – Иногда мне кажется… – она осеклась. – Но он полностью предан Лоуренсу. И старшему брату, Фридо. Тот частенько бывает у нас. И барон Альфред ездит в Лаунвайт, как я понимаю, привозит распоряжения мужу от Луциуса. Я в клещах со всех сторон, герцог. Отец подписал договор и не может влиять на политику. Его величество всегда будет на стороне сына. Лоуренсу же не нужно ничего, кроме алкоголя и женщин.

– Сочувствую, – проговорил Люк и едва заметно скользнул ладонью по ее локтю.

– Да боги с ним, с Лоуренсом, – сердито проговорила Диана, – Форштадт приходит в упадок. Люди нищают, растет преступность. Правительство, чувствуя бесконтрольность, напринимало диких законов. А я люблю эту землю, лорд Лукас.

В ее голосе было столько безнадежности, что даже Кембритча пробрало.

– Неужели, – сказал он тихо, взял Диану за руку и сжал ладонь, – эти пальцы, – он погладил их, – столь ловко управляющиеся с клавишами, способны только к игре на музыкальных инструментах? А ваша прелестная головка? Вы ведь не чужды импровизации – сегодня я это услышал. Да и вообще, – Люк усмехнулся, – у женщины куда больше оружия, чем у мужчин.

– Это какого же? – Диана снова зарделась. Но теперь он понимал: не от смущения, нет, и не от возбуждения. С непривычки. Видимо, давно ни с кем не говорила откровенно. И не привыкла к вниманию.

Его светлость огляделся.

– Какая красивая беседка, княгиня. Закрытая, что немаловажно. У вас ведь не стоят в ней камеры, нет? Покажите мне ее, прошу. А я расскажу вам о вашем оружии.

Внутри ее сиятельство сняла перчатки. Провела рукой по столу. Рыжая, бледная, в синем пальто, прибавляющем нездорового вида.

– Слушаю вас, лорд Лукас.

– Слабость, – сказал он, взяв княгиню руку и поднося к губам. – Слабость – величайшая маскировка, прекрасная Диана. Используйте ее.

– Но как? – расстроенно воскликнула она.

– Тс-с-с, – Люк поцеловал слабые пальцы. – Хитрость, ваше сиятельство. Шантаж. И упорство. У вас нет армии, – он обнял ее за талию – Диана смотрела широко открытыми глазами, – но у вас есть общественное мнение, боязнь скандалов у великих мира сего и деньги. Вы слабы – это ваше оправдание. Простите себе все заранее – шантаж, подлость, хитрость, угрозы. Кроме крови – не потому, что власть этого не допускает, а потому что вы не убийца, а художник. Используйте все орудия. Оставьте рядом только верных людей, которые умрут за вас – или за деньги, которые вы им платите. И помните: у вас за спиной Форштадт. Который, кроме вас, нужен еще кому?

Княгиня нахмурилась, завороженно глядя на его губы.

– Королю Луциусу? – спросила она.

– Совершенно верно, – рассмеялся Люк. – Я сразу понял, что в этих глазах светится незаурядный ум. И, насколько я знаю, ваш батюшка не мог не наделить вас нужной жесткостью и волей. Поищите в себе – гены не спрячешь. И позвольте, раз уж я совратил вас на бархатный переворот, дать еще один совет.

– Да, герцог? – она продолжала хмуриться, обдумывая его слова.

– Заведите любовника, – жестко сказал он. – Желательно кого-то из высших военных чинов. Привяжите его ребенком, раз у Лоуренса не получается обеспечить вас наследником. Мужчина за свою кровь на княжеском троне горы для вас сроет. А вам нужна сильная рука рядом. Я бы соблазнил вас, ваше сиятельство, чтобы вы увидели себя – какой вы можете быть, но я, увы, связан словом. Выберите человека, который будет мало говорить и много делать. Сладкие речи – как у меня, княгиня, – ничего не стоят. Обычно это означает, что вас хотят использовать.

– Жаль, – прошептала она и прикрыла глаза.

И Люк не мог не склониться и не подарить ей поцелуй. Долгий, спокойный и приятный. Такой, чтобы она точно его запомнила.

Чистая благотворительность. Чистая глупость.

Он оставил княгиню в беседке. Ушел, жутко недовольный собой. Все пошло не так. Вместо потока сведений, возможности следить за Дьерштелохтом, секретов, которыми его можно было бы шантажировать, – будущая головомойка от Луциуса Инландера, который, естественно, сможет сложить два и два. Посещение Люком Дианы Форштадтской и ее внезапную смелость. Если княгиня все же решится заявить о себе.