сразу начнут знакомиться, — щёлкала мышкой Катюша, помогая Кире освоить виртуальность.

— Ого! Как много народа! — увидела списки ников Кира. — И это всё реальные люди?

— Ага, чаще всего тут указывается комната, тут ещё половины нет, потому что суббота, обычно больше двухсот человек. А некоторые регают чисто комнату и втроём-вдвоём общаются. Вот, видишь, просто цифры. Это значит первая общага, комната сто три или вот, седьмая, шестьсот пятая, это наши соседи, они из моей группы. Там Лёха живёт с Маратом и Яшей. Ну, у Яши ещё отдельный есть акк…

— Ты столько новых для меня слов сейчас сказала, — засмеялась Кира. — «регают» это что? И «акк»?

— Аккаунт и регистрируют, — пояснила Катюша. — Да, разберёшься, посидишь тут одна? Я пока схожу в магазин, чай попьём.

— Да, ой, мне уже кто-то написал? — Кира увидела окошко с «приветом». Следом выскочило «ты новенькая?», «Первокурсница?», «Я раньше тебя не видел в чате», «Из какого города?».

И всё это выскакивало так быстро, словно буквы набирали силой мысли.

С компьютером Кира была на «вы». В школе и на первом курсе была информатика, но там в основном изучали основы программирования и всякие языки типа «Бейсика», а когда она уехала учиться, родители тоже купили компьютер домой — сестрёнка постоянно на нём играла и проходила какие-то жутковатые игрушки со стрелялками и расчленёнкой. За лето Кира решила, что ей надо освоить печатание текста, и решила перенести в компьютерный формат свои стихи, чтобы можно было распечатать и оставить у мамы, которой её стихи нравились. Когда Кира закончила — почти неделю набирала тексты — мама сходила на работу и распечатала там с дискеты листы. Это было так красиво и аккуратно.

Кира сосредоточилась на буквах клавиатуры и набрала в ответ: «привет»…

Глава 5

Снаружи и внутри

— Все разбираем листочки, подписываем на обороте и рисуем в центре листочка квадрат, — попросил их Пётр Алексеевич на очередной лекции по психологии.

Кира выполнила задание, отрисовав в середине выданного листочка в клеточку квадрат два на два сантиметра.

— Все выполнили? А теперь с использованием этого квадрата рисуем слона, — продолжил Пётр Алексеевич.

Домнин рядом заворчал и запыхтел, что он совсем не художник. Кира заметила, что Пётр Алексеевич, который ходил между рядов, наблюдая за выполнением, задания, замер за её плечом и хмыкнул, пробурчав под нос что-то вроде «потрясающе». Она оторвала взгляд от своего рисунка, в котором схематично посреди пальм, реки и солнца Африки стоял её слон с попоной из изначального квадрата и радостно брызгал фонтанчики водичкой из хобота и вопросительно посмотрела на молодого преподавателя.

— Кира, вы знаете этот тест? — негромко спросил Пётр Алексеевич.

— Нет. А что?

— Н-нет, ничего… Просто редко подобное вижу. Все закончили? — громко спросил преподаватель.

Народ согласно загудел.

— А теперь обмениваетесь своим листочком с соседом и проводите анализ исходя из расшифровки теста. Минимум четыре предложения.

— А какая расшифровка теста? — не утерпел Домнин, рассматривая рисунок Киры.

— В данном случае квадрат — это рамки общества, общественного мнения. То, как расположен слон относительно квадрата, это влияние общественного мнения, общественных рамок на личность. Слон же — это ваша личность. Исходя из прорисовки слона, сколько у него ног, насколько от твёрдо стоит на этих ногах, какое у него настроение, как поднят или опущен хобот, сколько места он занимает на всём листке, есть ли ещё предметы сверх требуемого, такая личность у вашего соседа. Вам предстоит всё это проанализировать и описать. Листочки сдаём через двадцать минут, время пошло.

Кира посмотрела на бедного несчастного Лёшиного слона, буквально втиснутого в квадратик три на три сантиметра и, вздохнув, перевернула листок.

* * *

— Кира, пойдём живее в столовку! — позвал Лёша Домнин. — Давай, как раз сейчас откроется, хорошо, что нас отпустили пораньше. Я жрать так хочу!

— Ладно, пойдём, — согласилась Кира. — И «есть».

— Чего?

— Если ты хочешь «жрать», то жрёшь, если хочешь есть, то ешь. Просто подумай о том, как это звучит, — о том, что Домнин был полноват и вызывал нездоровые ассоциации, когда говорил «жрать», или о том, что если говоришь «жрать», то не оттопыривай мизинчик, Кира тактично промолчала.

Был вторник, пары до трёх часов, тем более, что и дома она всё подъела. Можно и пообедать, чтобы потом руки не тряслись от голода и не хотелось закусить чем попало.

Седьмое ноября было праздничным днём, он выпал на среду, так что они просто не учились один день в середине недели. Зато завтра, в этот праздник, с утра к ней должна была приехать мама и остаться до выходных.

Столовая на факультете работала с одиннадцати, но открывалась даже чуть раньше. Там уже стояла толпа парней.

— Блин, не успели… Очередь! — вздохнул Домнин, вставая в конец.

— Кира, привет, — помахал кто-то из середины толпы, и она узнала Кирилла. — Иди сюда! Мы тебе заняли!

— Иди… — страдальчески сказал Домнин.

Кира пожала плечами и прошла в расступившуюся толпу, увидев и всех остальных соседей.

— Смешно сказать, но одетым тебя почти и не узнать, — тихонько прошептала она Кириллу почти на ухо, забавляясь чужим смущением. Рядом кто-то закашлялся.

Соседи часто рассекали по блоку в одних шортах и, заметив в очередной раз этот «беспредел», Кира притормозила Мишу и попросила их не выходить в таком виде в блок, пригрозив, что «иначе тоже будет выходить без футболки». Миша угрозой впечатлился и вот уже пару недель парни из «трёшки» соблюдали минимальные приличия.

— У первокурсников что, есть пары на факультете? Или вы на физкультуру пришли? — спросила Кира.

— У нас спецпредмет здесь в лабораториях, — ответил ей Владик. — Тут прикольная столовка, почти в два раз дешевле, чем в корпусе «Г», и вкуснее гораздо.

— Ну да, — согласилась Кира.

В этом учебном году она почти всегда ела дома, плотно завтракая с утра и успевая обратно к обеду. И если и ела что-то, то в корпусе «В». Но с этой недели произошли изменения в расписании: им было неудобно дважды ходить из корпуса в корпус — еле успевали за двадцатиминутную переменку, — и Домнин, объединившись со старостой первой группы