Куинов. Чего там не было, так это кухни, которую одобрила моя королева, поэтому я провела последний год, живя в зоне строительства.

Я часто жалуюсь на это, но только для того, чтобы Рейна почувствовала себя плохо и захотела загладить свою вину передо мной. Когда ты зависим от кого-то, ты готов на все ради еще одного вкуса, независимо от того, как ты его получишь.

Мы подъезжаем к Деклану как раз в тот момент, когда Слоун открывает входную дверь для Малека. Она обнимает его, заставляя меня нахмуриться.

Рейна вздыхает.

— О, милый.

Я рычу: — Я буду вести себя хорошо ради политики, но я все равно ненавижу его.

— Я знаю. И спасибо тебе.

— Между прочим, он подстрелил Кирана.

Ее глаза расширяются.

— Правда?

Киран хихикает.

— Да. Три раза. Мне становится щекотно каждый раз, когда я вхожу в комнату с этим большим уродливым ублюдком, зная, как он, должно быть, раздражен, видя, что я ухмыляюсь ему, как чертов фонарь.

— Вот это настрой! А теперь перестань хмуриться, Куинн, и, пожалуйста, помоги мне выбраться из этого нелепого транспортного средства, которое ты называешь машиной. Я не хочу упасть и сломать ногу.

— Ах, еще один из твоих не очень тонких намеков на покупку седана Mercedes.

Она мило улыбается мне.

— Не говори глупостей. Я знаю, ты бы никогда не купил такую машину. На них ездят только взрослые.

— На них ездят только старики и шейхи.

— Ты говоришь так, словно знаешь каких-то стариков. Или шейхов.

Я открываю дверцу и беру ее за руку, помогая скользнуть по сиденью ко мне. Затем поднимаю ее и пинком захлопываю дверцу. Когда я несу ее по дорожке к входной двери, она вздыхает.

— Не говори этого. Я знаю, что ты способна идти, но пока на этой чертовой земле лежит чертов снег, я буду нести тебя.

— Ты не выносил меня с собрания.

— Тебе нужно было пройти всего десять футов.

— Значит, есть ограничение в десять футов для моей подвижности? — Едко спрашивает она

Я рычу: — Есть плетка с твоим именем.

— В тот день, когда я позволю тебе отшлепать меня, Слоун съест пончик.

— Считается ли, если она не знает, что это пончик? Потому что я с удовольствием обваляю крем ”Криспи" в грязи и кроличьем помете и скажу ей, что он сделан из органической киноа и овсяных хлопьев высшего сорта.

Смеясь, Рейна опускает голову мне на плечо.

— Я соглашаюсь на эту сделку. Но я должна быть в комнате, чтобы видеть ее лицо, когда она это ест.

Когда мы входим в дом, я уже обдумываю, как бы мне оправдаться и сбегать в ближайший магазин Krispy Kreme.

Я осторожно ставлю Рейну на ноги у входной двери, затем обнимаю Слоан. Она обнимает Рейну и Кирана и говорит нам, что Деклан уже приехал.

Киран спрашивает: — Как ему новый водитель?

Слоан тепло улыбается ему.

— Не так хорош, как был раньше. Заходите, ребята. Вы можете оставить свои пальто вон на том диване.

Когда мы входим в гостиную, Нат и Кейдж сидят на диване в одном конце комнаты. У нее на руках их новорожденный мальчик Каз, названный в честь своего ужасного отца. Каз закутан в синее одеяло, и у него столько густых черных волос, что кажется, будто на нем меховой шлем.

На том же диване сидят Малек и Райли. Она передает ему их младенца Мика. Он старше Каза на несколько месяцев, но у него вдвое меньше волос. Хотя они тоже черные. Как сердце его отца.

Перед камином, держа в руках хрустальный бокал, до краев наполненный скотчем, стоит Деклан, выглядящий так, словно борется с жестоким приступом диареи. Однако он часто делает такое лицо, так что трудно сказать, являются ли русские проблемой.

Слоан машет нам рукой, приглашая войти, затем говорит: — Все, прежде чем мы начнем празднование, я должна сделать объявление. О, а вот и Ария. Проходи, садись.

Из кухни выходит Ария, симпатичная молодая девушка с мерцающими карими глазами и ямочками на щеках. Она направляется прямиком к Кирану, целует его в румяную щеку, затем тянет его за собой на диванчик у камина. Мы с Рейной остаемся стоять, обняв друг друга за талию. Я ожидаю какой-нибудь слащавой речи о друзьях, семье и прочей праздничной ерунде. Поэтому я удивлен, когда Слоан подходит к Деклану, берет его под руку и мрачно говорит: — Кое-что случилось. Мы хотели сказать вам первыми.

— Вот дерьмо, — говорит Нат, широко раскрыв глаза. — Я так и знала.

Слоан морщит нос.

— Что ты знала?

Нэт оглядывает комнату, смотрит на свою малышку, затем снова на Слоан.

— Что все это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.

Вздохнув, Слоан говорит: — Детка, нам нужно поговорить об этом унылом отношении. Что я собиралась сказать, так это… — Она делает паузу для пущего эффекта, затем выпаливает: — Я беременна!

Рейна ахает от удивления. Ария, Нэт и Райли визжат от радости. Затем Слоан добавляет: — Близнецами! — и визг переходит в крики счастья.

На лицах Малека и Кейджа одинаковое выражение отвращения, что заставляет Деклана самодовольно улыбнуться.

— Поздравляю, приятель, — говорю я, протягивая руку. Он пожимает ее, ухмыляясь от уха до уха.

— Спасибо. Мы очень взволнованы.

— Близнецы, — задумчиво произносит Рейна. — Как чудесно!

Я крепче обнимаю ее, широко улыбаясь, потому что знаю, что в следующий раз мы чертовски здорово проведем время, пытаясь завести близнецов. Я уже могу представить, как это будет порочно весело.

Слоан смеется, светясь от счастья.

— Ладно, теперь у меня отлегло от сердца, давайте веселиться!

Деклан говорит: — Ты не будешь веселиться с моими малышами у себя в животе!

— Я буду игристый сидр, милый. Не испачкай свои трусики. — Она целует его, затем поворачивается обратно к девочкам и вскидывает руки в воздух. — Вечеринка! Вечеринка! Вечеринка!

Деклан качает головой, я наклоняюсь и шепчу Рейне на ухо: — Я думаю, нам нужно сходить в туалет.

— Нам? Тебе нужна дополнительная рука?

— На самом деле, да.

Улыбаясь, я беру ее за плечи и говорю остальным, что мы сейчас вернемся. Затем веду ее по коридору к кабинету Деклана. На полпути я завожу ее в дамскую комнату и запираю за нами дверь.

Отступая к раковине, Рейна спрашивает: — С тобой