— И на меня! — выпалила Анна.

Хорси стоял молча и не смел взглянуть ей в глаза. Как чувствовал бы себя он, если бы чужие люди вторглись в его частную жизнь?

— Что-нибудь еще? — холодно спросила она.

— Мадам, мне нужно знать, где вы проведете зиму, чтобы мы могли заготовить провизию.

— Я не знаю, — ответила Анна, чувствуя себя крайне несчастной. В тот момент ей хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда, от них всех. — Я подумаю об этом, но не могу дать вам ответ прямо сейчас.

Она услышала, как ее голос дрогнул, и поняла, что Хорси тоже это заметил.

В конце августа доктор Харст снова приехал к Анне, нарушив ее покой, — она сидела отдельно от своих дам у открытого окна и пыталась читать. Однако посол не пощадил ее.

— Ваше высочество, вы в курсе, что ваш камергер попросил у Совета разрешение уехать домой вместе с супругой? А еще он, мистер Хорси и мистер Кэри были вынуждены интересоваться у их светлостей, где вы проведете зиму, так как сами вы им этого не говорите.

Анна изумленно таращилась на посла. Ничего этого она не знала.

— Значит, сэр Уильям решил оставить службу у меня?

— Советники не хотят позволять ему этого. Пока все дела по вашему разводу не завершены, король фактически управляет дворами двух королев, и достойных людей вроде Горинга не хватает. Мадам, ситуация ухудшается, и ваше поведение делает ее еще более тяжелой. Согласитесь, что Кэри выполнял свой долг. Покажите, что вы выше подобных дрязг.

Анна встрепенулась, взвешивая слова Харста. Ей неприятно было снова выслушивать внушения, но в глубине души она понимала: посол прав. Ее огорчало, что обида на предательство замутила ей разум и она забылась, повела себя неподобающим хозяйке двора образом. Ей стало стыдно. Нужно оставить все это в прошлом и двигаться дальше.

— Вы правы, мой добрый друг. Я вызову их всех к себе прямо сейчас.

Впервые за много недель Харст улыбнулся ей.

Помощники Анны явились и стояли, опасливо поглядывая на свою хозяйку.

— Господа, — придав голосу живости, начала она, — мы переезжаем в Ричмонд в следующий понедельник. Простите, что не сообщила вам об этом раньше, но я была сама не своя в последнее время. — Фраза прозвучала завуалированным извинением за все, чем и являлась в действительности, и Анна надеялась, что ее слова будут восприняты как предложение мира. — Я хочу поблагодарить вас всех за проявленное терпение и отличную службу. Если я могу быть вам чем-нибудь полезной, вы знаете, где меня найти. И, мистер Кэри, я буду писать своему брату сегодня вечером. Утром вы сможете передать письмо Тайному совету.

Кэри явно был благодарен ей и испытал облегчение, что вполне естественно. На лицах Хорси и Горинга читалось то же чувство.

— Когда в следующий раз я увижусь с королем, то спрошу, не согласится ли он на справедливое повышение вам всем жалованья, — добавила Анна. — Благодарю вас.

Все трое ушли с гораздо более счастливыми лицами, и, как только закрылась дверь, Анна услышала их возбужденный говор. Харст смотрел на нее с одобрением.

— Хорошо сказано, мадам. Я не сомневался, что вы поступите правильно. Уверен, больше они не доставят вам проблем.

Как только Анна вернулась в Ричмонд, к ней приехала с визитом леди Мария.

— Вот нежданная радость, — сказала ей Анна, кивком приказывая подать вина.

— Мне не нужно, — махнув рукой, отказалась Мария.

— Вы не возражаете, если я выпью? — Анна приняла кубок, чувствуя, что Мария пристально смотрит на нее. — Надеюсь, ваша милость чувствует себя хорошо.

— Терпимо, — отозвалась Мария, — хотя близится время, когда меня начинают мучить всевозможные хвори. Осень вредит моему здоровью. А вы, как я вижу, в прекрасной форме.

— Теперь я каждый день совершаю прогулки верхом, — гордо ответила Анна, — и становлюсь недурной наездницей. Много хожу пешком, дышу свежим воздухом. Скажите, есть какие-нибудь новости от двора?

Мария вздохнула:

— Да, но не такие, какие вам, наверное, хочется услышать. У королевы Екатерины каждый день новый каприз, и мой отец во всем ей потакает. Она становится жадной, жадной до новых платьев, украшений и бесконечных развлечений. Анна, она замучает его. Он одурманен.

— Она вам не нравится?

— Дело не в этом. Просто она такая незрелая, такая ветреная и совершенно не берет в расчет, что ее супруг уже не молод.

В этом Анна могла усомниться, вспоминая, как сама была потрясена, обнаружив, что король такой старый и тучный, и каждый вечер получая на брачном ложе подтверждения его возрастных проблем.

— Екатерина из хорошей католической семьи, — заметила Анна, понимая, что это должно вызвать симпатию у Марии. — И сможет повлиять на короля, чтобы тот не уклонялся от истинного пути.

— Сомневаюсь, что у нее хватит на это мозгов, — фыркнула Мария, и в ее голосе звучала горечь.

Анна задумалась: может, Мария завидует своей очередной мачехе, которая была моложе падчерицы и вышла замуж за обожавшего ее человека.

— Вы знаете, разговоры о том, что король может снова взять вас к себе, не утихают, — продолжила Мария, чем напугала Анну.

— Только не это! — воскликнула та.

— Многие из нас хотят, чтобы это случилось, — пробормотала Мария.

— Я ценю ваши добрые чувства, но мне нравится жить так, как я живу, — заверила ее Анна.

— Ничего не будет. Эта особа прочно окопалась. Он взял ее с собой в тур по стране, чтобы показать всем. Стыдно смотреть, как он беспрестанно ласкает ее и нарочито демонстрирует свою любовь к ней.

Анна ощутила укол ревности. К ней Генрих никогда не проявлял таких чувств. Но кто способен предугадать, что привлечет одного человека к другому? Она радовалась, что Генрих нашел женщину, которую смог полюбить.

Они поболтали еще какое-то время, и Анна настояла, чтобы Мария отобедала с ней, прежде чем вернется в Эссекс, в свое имение Нью-Холл. Марии пришелся по вкусу пирог с дичью, поданный по приказанию Анны, и приправленный мускатным орехом крем из молока и яиц. Уехала она, исполненная благодарности за гостеприимство.

Вскоре после этого явился гонец от доктора Харста с письмом для Анны от ее старшей сестры Сибиллы. Уютно устроившись в своем кабинете, чтобы прочитать его, Анна в ужасе вскочила на ноги, поняв, что Сибилла вне себя от злости на короля; она никогда не простит ему, что он бросил Анну, не признает развода и продолжит называть Анну королевой. Ее супруг курфюрст тоже возмущен, и Шмалькальденская лига, которую он возглавлял, не тратя времени даром, разрывает дипломатические отношения с Англией. Анна поморщилась, но впереди ее ждало худшее. «Невзирая на то что эти принцы объединились против императора и нуждались в помощи короля Англии, — писала Сибилла, — они никогда не возобновят союза с Генрихом».