себе неизменны и вечны; они могут объединяться или воссоединяться при помощи любви или разделяться и распадаться под действием ненависти. Теория о четырех стихиях стала странным компромиссом между ионийским монизмом, с одной стороны, и полным плюрализмом – с другой.

Можно задаться вопросом: «Почему четыре стихии?» Очевидно, тогда это никого не заботило, разве что позже Платон и Аристотель добавили к четырем стихиям пятую. Несмотря на произвольность гипотезы, ее судьба необыкновенна: в той или иной форме она доминировала в западном мышлении почти до XVIII в.

Такие космологические взгляды господствовали так долго, потому что до появления современной химии их было равно невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Зато астрономические представления были более осязаемыми. Астрономические взгляды Эмпедокла кажутся очень непродуманными; так, он считал небо хрустальной яйцеобразной поверхностью, причем неподвижные звезды прикреплены к небу, а планеты свободны.

Тем не менее Эмпедоклу удавалось проводить физические наблюдения и даже опыты. К его чести говорит один опыт – его достаточно, чтобы подарить Эмпедоклу почетное и постоянное место в истории науки. Опыт с клепсидрой позволил ему доказать вещественность воздуха. Возможно, к опыту его привели споры о реальности или нереальности пустоты. Обычная клепсидра представляла собой закрытый сосуд, в основании которого имелось одно или много маленьких отверстий; дыра имелась также и наверху. Если эту верхнюю дыру заткнуть пальцем и погрузить клепсидру в воду, она не заполнится водой, но, если палец убрать, вода хлынет внутрь. К тому же результату способны привести и другие несложные опыты. Например, если попытаться опустить под воду пустой сосуд с широкой горловиной, с поверхности начнут подниматься пузыри воздуха; эти пузыри, которые можно видеть и слышать, материальны и реальны. Кстати, ссылка на использование Эмпедоклом клепсидры – самая ранняя в греческой литературе, хотя греки наверняка знали и применяли такую или другую клепсидру и до него, ведь этот инструмент был известен египтянам XVIII династии и древним вавилонянам. Однако греки познакомились с клепсидрой довольно поздно; о ней нет сведений до Клеомеда (I – 1 до н. э.).

Кроме того, Эмпедокл произвел немало наблюдений, связанных со зрением и светом. Как мы видим предметы? По мнению Аэция, Эмпедокл стремился к компромиссу: светящиеся тела испускают лучи, которые встречаются с другими лучами, исходящими из глаз. Компромисс предполагает, что другие греческие мыслители уже пробовали разгадать эту загадку. Пифагор и его последователи утверждали, что зрение создается частицами, излучаемыми телом; другие мыслители считали, что чувствующие лучи испускает глаз. Такие фантазии могут показаться современному читателю поверхностными, но нельзя забывать, что они знаменуют собой важный шаг вперед. До них зрение принимали как должное и не пытались его объяснить; прежде людям и в голову не приходило, что требуется какое-то разъяснение.

Не менее рискованными были и соображения Эмпедокла относительно скорости света, но им повезло больше, так как их подтвердили наблюдения, сделанные датским астрономом Рёмером 21 столетие спустя (в 1676 г.), и опыты, которые провели лишь в XIX в. Эмпедокл утверждал, что свет должен иметь конечную скорость. Он сделал свой вывод не в результате наблюдений, а в результате чистых рассуждений. Надежным свидетелем является Аристотель, потому что он дважды утверждал то же самое. Стоит процитировать первое (и более длинное) из этих заявлений: «…как говорит Эмпедокл… сначала свет от солнца достигает середины, прежде чем достигнуть глаза, или земли. Пожалуй, кажется вполне вероятным, что так и происходит. Ведь то, что движется, совершает движение откуда-нибудь куда-нибудь, так что непременно существует какое-то время, в котором происходит движение от одного к другому. А все время делимо, так что было (время), когда еще ничего не было видно, но луч еще перемещался к середине»[43].

Эмпедоклу приписывают различные анатомические и физиологические «открытия». Он выделял внутреннее ухо (лабиринт) и говорил, что дыхание происходит не только посредством сердцебиения, но также и через всю кожу. Значение кровеносных сосудов он объяснял тем, что кровь служит переносчиком внутреннего жара. Кровь исходит из сердца и возвращается в него. Не следует считать его слова предвестием понятия кровообращения; они больше похожи на теорию приливов, развитую Галеном (II – 2). Ее с разными оговорками и изменениями принимали до Гарвея (1628) и даже немного позже. Может показаться, что Эмпедокл распространял свою теорию приливов на весь мир; так, он считал, что есть космические приливы (их можно назвать космическим дыханием), как есть приливы (или дыхание, пульсация крови) в отдельных телах. Такая точка зрения совпадала с мыслью о чередовании двух космических сил: любви и ненависти. Она тоже на протяжении многих веков пользовалась большой популярностью; она снова и снова всплывала в сочинениях многих мыслителей (например, Леонардо да Винчи и даже Гёте).

Столь же пророческими оказались и медицинские воззрения Эмпедокла: здоровье зависит от равновесия четырех стихий в теле, болезнь возникает, когда равновесие нарушено. Эту теорию часто видоизменяли и расширяли, но продолжали принимать, как и сами четыре стихии; теория здоровья и болезни пережила представление о четырех стихиях и не полностью устранена по сей день.

В туманных сочинениях Эмпедокла находили и другие «предвосхищения», например мнение о единстве природы, об органической эволюции и адаптации, а также о «воспоминаниях» – например, тех, что связаны с метемпсихозом (переселением душ).

Нарисованный нами портрет Эмпедокла, несмотря на его своеобразие, далеко не полон. Помимо всего прочего, а может быть, и главным образом он был реформатором и миссионером. Болотистые земли вокруг Агригента считались очень нездоровыми; Эмпедокл осушил часть болот за свой счет. Он имел обыкновение переходить из города в город, читать проповеди и петь свои стихи, очищая души людей и исцеляя их тела; говорят даже, что в Агригенте он как-то вернул к жизни одну женщину. Он был своего рода спасителем и чудотворцем. Уже при жизни его окружала слава; вскоре после смерти он превратился в героя. О нем быстро начали слагать легенды, как о Пифагоре и о первых святых. Легенды были настолько яркими, что затемняли правду. Так, неизвестно, при каких обстоятельствах он умер. По одной распространенной легенде, он бросился в кратер вулкана Этна или упал в него, наблюдая за его деятельностью. В отдельных легендах даже добавлена подробность: якобы вулкан изрыгнул его сандалию (такое косвенное доказательство призвано было усилить правдоподобие легенды для легковерных слушателей). По другой легенде, Эмпедокл впал в немилость – что вовсе не было необычным, ибо народное одобрение ненадежно, несмотря на свою пылкость – и вынужден был покинуть Сицилию. Сначала он отправился в Италию; есть все основания верить, что он побывал в Турин (Лукания) вскоре после основания города (445), а потом переехал на