четыре, великие реки, а именно, Фисон, Геон, Тигр, Евфрат, непостижимы — никто не знает, откуда и каким образом они вытекают. Говорят же вот что: когда разливается Геон, называемый Нилом, орошающий всю землю Египта и Эфиопии, то три остальные мельчают, а когда он понижается, те очень поднимаются в потоке. Поэтому они и одноцветны водой. (...)

б) Опровержение всех ересей

I, 13, 1

(перечисляются философы и их учения)

(...) Демокрит, сын Дамасиппа, из Абдер, общавшийся со многими гимнософистами у индов, (...)

I, 24, 1–7

(перевод С.Г. Карпюка)

(1) Есть и у индийцев секта философствующих среди брахманов, которые ставят своей целью самодовлеющую жизнь, воздерживаются от всякой животной пищи, а также от пищи, приготовленной на огне, довольствуясь плодами, да и то, не срывая их, а подбирая падающие на землю, воду пьют они из реки Тагабены. (2) Они проводят жизнь нагими, говоря, что тело дано богом в качестве одеяния для души. Они говорят, что бог — это свет, не такой, какой мы видим, и не такой, как солнце или огонь, но бог для них — это Логос, не речевой, а Логос познания, посредством которого скрытые тайны природы становятся, видимы мудрецам. Брахманы говорят, что только они одни видят этот свет, который, как они утверждают, есть Логос, так как только они одни отбросили суетность, которая есть самое исподнее одеяние души. (3) Они презирают смерть, постоянно на своем языке прославляют бога, как мы сказали выше[595], и воссылают к нему гимны. Нет у них ни жен, ни детей. (4) Те же, которые стремятся жить подобно им, переправившись туда с противолежащего берега реки, остаются там и больше никогда не возвращаются обратно. Они тоже называются брахманами, но ведут не такую же жизнь: в этой земле есть жены, от которых тамошние жители рождаются и рождают.

(5) Этот Логос, который они называют богом, по их мнению, телесен и имеет поверх себя тело, подобно тому, как носят облачение из овечьих шкур, а когда он снимает с себя это тело, которое имеет поверх себя, то обнаруживается с очевидностью. Брахманы говорят, что в теле, их окружающем, идет война, к которой они подготовлены, как к сражению с врагами, как было рассказано выше[596]. (6) Они говорят, что все люди — это пленники их собственных врожденных врагов: желудка, половых органов, глотки, гнева, радости, скорби, желания и тому подобного. И только тот приближается к божеству, кто воздвигнет трофей победы над ними. (7) Поэтому Дандамида, к которому приходил Александр Македонский, брахманы почитают за то, что он одержал победу в войне в своем теле, а на Калана обрушиваются за то, что он нечестиво отступился от их философии. Брахманы, оставив тело, словно высунувшиеся из воды на чистый воздух рыбы, смотрят на солнце. (...)

35. Евсевий Кесарийский

(ок. 260–ок. 340 гг. н. э.)

епископ в Кесарии в Палестине (его часто называют «Евсевий Памфила», т. е. ученик или друг Памфила, для отличия от его современника Евсевия, епископа в Эмесе в Сирии), автор первой «Церковной истории», «Хроники» (см.: № 42, Иероним), «Предуготовления к евангелию» и др., на греческом языке. В апологетическом сочинении «Предуготовление к евангелию» опровергается язычество и доказывается, что и до христианства существовали начатки христианства; в нем содержится много извлечений из утраченных произведений античной литературы, которой противопоставляется истина евангелия.

Предуготовление к евангелию

X, 4, 15, р.471а

(Речь идет о заимствованиях, в частности, здесь — о Ферекиде (учителе Пифагора), который учился в Вавилоне, Египте, Персии. Затем Евсевий заявляет, что Ферекиду только у эллинских мудрецов нечему было учиться)

(...) Рассказывают, что он, кроме того, был и слушателем брахманов (это философы индов) (...)

XI, 3, 8, р.511

(Выше говорилось о том, что Платон делил философию на три части — физику, этику, логику, — причем подразделял физику на исследование чувственного и на постижение бестелесного (это относится к познанию божественного). Евсевий приводит в связи с этим цитату из сочинения перипатетика Аристокла (II в. н. э.) «О философии», который говорит, что Платон первым разделил знание на знание божественного и знание человеческого и утверждал, что первое — рассмотрение всей природы, а второе — человеческого и что нельзя познать человеческое, если прежде не узнать божественное. Здесь Аристокл приводит это свидетельство Аристоксена из Тарента (IV–III вв. до н. э.)).

(...) Аристоксен, музыкант, говорит, что это учение индов. Дело в том, что Сократу в Афинах повстречался один кто-то из них и затем спрашивал его, чем занимается он в философии, а когда тот сказал, что исследованием человеческой жизни, инд с насмешкой сказал, что невозможно постичь человеческое, не зная, во всяком случае, божественного. (...)

36. Эпифаний Кипрский

(ок. 315–403 гг. н. э.)

из Иудеи, епископ Саламина на о-ве Кипр, писал на греческом языке.

Краткое истинное изложение веры католической и апостольской церкви

Глава X

(После изложения христианской веры и направлений в греческой философии, от Фалеса до Эпикура, переходит к другим странам)

(...) у индов насчитывается семьдесят две неприятные философии — и гимнософистов, и брахманов (только лишь они достойны похвалы), и лжебрахманов, и трупоедов, и срамодеев, и обесчувствовавшихся. Говорить о них по отдельности и обо всех мерзостях у них мы сочли излишним и недостойным (...)

37. Темистий

(ок. 317–ок. 388 гг. н. э.)

греческий оратор, занимавшийся также преподаванием философии и риторики. Сохранились 34 его речи и «Парафразы» (пересказы) некоторых сочинений Аристотеля.

а) Речь 27 (407, 3 сл.)

О том, что не на места следует обращать внимание, а на людей

(Автор говорит, что не важно, где учиться, а важно, у кого учиться)

(...) Если, говоря столько хорошего, я ничего не достигаю, и тобой все еще владеет неистовая страсть к иноземным рассказам, то тебе следует плыть не только к эллинам, но и в Египет, и в Эфиопию, и к индам, чтобы, вернувшись оттуда, говорить нам не о мелочах и избитых вещах, а об огромных змеях и слонах. Будет у тебя и муравей индийский — большой и зверь, и рассказ. Брахманы, конечно, не допустят тебя наверх к себе, а будут метать громы и молнии. (...)

б) Речь 32 (434, 4 сл.)

Сдержанный в страстях или чадолюбивый

(Стоическому «бесстрастию»