— Что думаешь дальше делать? — спрашивает Дарина, подкуривая сигарету и глядя мне прямо в глаза.

— Не знаю, — отвожу взгляд в сторону. — И не смотри на меня так.

— Как так? — удивляется девушка. — Я всегда смотрю именно так, когда человек несет полную ахинею.

— Дарина, — предательские слезы выступают на глазах. — Зачем ты так.

— Миланская, — выпускает струйку дыма. — Если тебе нужно сопли вытереть, то ты не по адресу, это к Анютке. Она у нас любит утешать, гладить по голове и рассказывать сказки о том, что все наладится, надо только потерпеть. А я этого не люблю, ты же знаешь. Если хочешь совета — я дам, причем бесплатно. Если нет, то можешь пореветь, а я пойду спать. Завтра отвезу тебя к родителям. Там тебя точно не найдет твой Вишневский. И на всякий случай наведываться не буду, вдруг захочет проследить. Так что ты уж как-нибудь сама с моей мамой справляйся.

— Не переживай, справлюсь я с тетей Наташей, — хлюпаю носом, понимая, что она права. — Давай свой совет.

— У любой истории может быть только один счастливый финал, — говорит Дарина серьезным голосом. — Или любовь, — делает паузу, — или карьера. А сразу всего не бывает, это закон жанра.

— Мне-то что делать? — тяжело вздыхаю и тянусь за сигаретой, чтобы как-то успокоить свои нервы. — Ты же знаешь, как я этого хотела. Как долго и упорно я этого добивалась. Почему он такой упрямый и не хочет понять, что мне это важно. Очень.

— А как же любовь? — подруга поднимает одну бровь вверх. — Семья, дети, совместные походы в магазин, поездки на отдых, — тяжело вздыхает. — Да много чего хорошего, когда кто-то есть рядом.

— Я же не отказываюсь от него. Но он, — делаю паузу, — глава крупнейшей корпорации, а кто я? Ничего не представляющая из себя личность, которая выбилась в люди только благодаря Вишневскому? Да, он может купить мне журнал, телеканал или еще что-нибудь. Но это сделает он, а не я, — вскакиваю со стула, начиная нервно ходить по кухне. Дарина сидит на месте, наблюдая за моими движениями, и усмехается. — И потом, можно же что-то решить спокойно, без нервов. А он, как баран, уперся рогом, не уезжай и всё тут. Посмотрю, что к чему, может, будет возможность как-то договориться, чтобы постоянно не торчать в редакции, а работать на дому. Всегда можно найти выход.

— Можно, — спокойно отвечает Дарина. — Только нужно ли его искать, этот выход? Особенно, если вход рядом, стоит только руку протянуть.

Я останавливаюсь, и мы смотрим пристально друг другу в глаза.

— Как бы ты поступила на моем месте? — спрашиваю тихо, продолжая сканировать Дарину.

— А фиг его знает, — она тушит окурок в пепельнице. — Скажем так — у меня нет человека, ради которого я была бы готова послать прокурора вместе со своей карьерой нахрен. А если появится, — делает паузу, — тогда и будем решать.

— Утешила, блин, — усмехаюсь. — Тоже мне, советчица выискалась.

— Катюха, запомни раз и навсегда — никто не сможет за тебя распоряжаться твоей судьбой, принимая правильные решения. Никто, — встает со стула, подходя ко мне ближе. — Только ты!

— Кстати, а ты чего сегодня на не работе?

— Приболела, — подмигивает и наклоняется к уху, произнося негромко: — Но я бы осталась с Вишневским. Ну, ее, ту Москву, — смеется и выходит из кухни….

Возвращаюсь в реальность, прогоняя воспоминания. Сергеич сидит в своем кресле и пялится почему-то на меня, а не в монитор.

— Что? — поднимаю удивленно брови.

— Ты со мной или так, замечталась, — улыбается главред.

— С тобой, конечно, — тяжело вздыхаю — Просто не выспалась.

— Уверена, — кивает головой на монитор, — что хочешь, чтобы я это напечатал?

— Да, — вырывается из глубины души, даже не задумываясь. — Уверена, — добавляю тихо, чувствуя, как горлу подступают непрошенные слезы. Что-то я совсем расклеилась в последнее время. Надо взять себя в руки, а то кому я нужна буду с красными глазами и зареванным лицом.

— Он приезжал, — главред снова смотрит мне прямо в глаза. Ну, вот зачем? Зачем он сейчас мне об этом рассказывает и бередит рану? Молчу и не хочу ничего отвечать. Знаю, что был у Ани, Дарины, даже к Степе заходил, а уж у Сергеича грех не побывать. — Я не стал сдавать ему твое местоположение. Точнее, просил, чтобы я ему позвонил, как только ты придешь в редакцию.

— А ты? — мои глаза округляются.

— Думаю, ты ошибаешься насчет него, — игнорирует мой вопрос главред, а я облегченно вздыхаю. — Даже уверен, что ведешь ты себя глупо, но дело твое.

— Сергеич, завязывай с сеансом психоанализа. И так тошно, — откидываюсь на спинку стула, закрывая глаза.

— Дам я тебе, Миланская, один совет.

— Много вас, советчиков, развелось на мою голову, — фыркаю и открываю глаза. — Ну, давай свой совет. Расскажи мне, какая я негодяйка, бросила бедного парня.

— А ты не ёрничай, — сердится Александр Сергеевич. — Ты послушай. Не совет даже, а так, история из жизни, — встает со своего кресла и подходит к окну, засовывая руки в карманы. — Несколько лет назад я влюбился. Всерьез и как тогда думал надолго, — делает паузу, глядя в окно очень грустным взглядом. — К нам в город на съемки приехала известная питерская модель, рекламу нижнего белья снимали. Как раз накануне очередного выпуска. Девочка, которая в то время отвечала за рубрику моды, сильно заболела, сотрудники все разбрелись по норам, и пришлось ехать мне, — горько усмехается. — Никогда бы не подумал, что у моделей тоже есть мозги, а не только красивая мордашка и ноги от ушей.

Мужчина замолкает, медленно поворачиваясь ко мне лицом. А я с замиранием сердца жду продолжения. Такого откровения от Сергеича, уверена, никто и никогда не слышал.

— А дальше?

— А дальше, Кать, все как в сказке: любовь с первого взгляда, жаркие ночи в объятиях друг друга, цветы, шампанское и много чего другого, — снова усмехается с кривой улыбкой на лице. — Старший сын тогда только в садик пошел, маленький еще совсем был. Жена вечно недовольная моим отсутствием. А у меня любовь, большая и светлая. Прошел месяц, — мужчина тяжело вздыхает, — и передо мной встал выбор. Или в Питер с ней, то есть в неизвестность. Зато с любовью. Или остаться тут — на всем готовом, но с карьерой и перспективой.

— И что ты? — мне кажется, что дыхание остановилось во время его монолога.

— И выбрал я второе, как видишь, — очередная горькая усмешка.

— Жалеешь?

— Очень, — выдает слишком быстро, и я понимаю, что его рана до сих пор кровоточит. Может и не сильно, зато временами болезненно. Как сейчас. — Я к чему тебе это все рассказываю, Миланская. Может иногда стоит рискнуть и забить на все остальное?

— Остальное — это карьера? Мечты, которые останутся нереализованными? Да и я сама останусь никем, — опять эти предательские слезы наворачиваются на глаза.