Из-за двери снова крикнули:

— Эй, ты там жив?

Кажется, это был Уолли Мун. Дэниел придал голосу характерную для разбуженного человека хриплость:

— Ну да, кто там?

— Уолли.

— A-а, сейчас, минутку, — он схватил сумку для боулинга, сунул ее под кровать, по дороге к двери застегивая и разглаживая на животе рубашку.

Впрочем, это были излишние церемонии. Уолли Мун стоял у двери совершенно голый, с него на порог стекала вода:

— Камни в парильне еще горячие. Прошу прощения, если разбудил, но я не люблю, когда пропадает тепло. К тому же у вас вряд ли была бы другая возможность вымыться горячей водой.

— Спасибо, это очень предусмотрительно, — сказал Дэниел. — Попариться — это как раз то, что надо. Не извиняйтесь за то, что разбудили — все в порядке. Ночью мне пришлось поработать, и поэтому…

Он наткнулся на взгляд Уолли и прервался.

— Вы работаете по ночам?

— Я писатель, — быстро сказал Дэниел. — По духовной части.

— О, поэт.

— Нет-нет, скорее ученый, антрополог, я бы сказал. Эссе по теологии, исследования — в таком ключе.

— Вы хотите остаться здесь и поработать?

— Если я не слишком злоупотреблю вашим гостеприимством.

— Нет, я уже сказал, что вы можете оставаться здесь, сколько захотите. Я лишь хотел точно знать, что вы будете работать, потому что я вынужден попросить ваш грузовик до утра.

— Хм, — начал Дэниел, — я бы с удовольствием…

Уолли не столько прервал его, сколько просто продолжил:

— Я ведь говорил вам, что у моей жены месячные, и поэтому она отправилась в горы? Она поехала на нашем грузовике, и он сломался — она позвонила мне из автомата как раз когда я собрался в парильню.

— У меня сломан передний дифференциал, — сказал Дэниел. — Нет привода на четыре колеса.

Уолли стер капли с лица:

— Ничего страшного. Она сломалась на дороге в тридцати милях отсюда, не в горах. Если я не смогу починить наш грузовик, я просто привезу Энни сюда. Энни сказала, по звуку похоже на то, что двигатель разъела коррозия, боюсь, это будет не так легко исправить. — Уолли покачал головой. — Женщины с месячными не должны подходить близко к машинам. Машины пугаются их. Но не бойтесь за свой грузовик — Энни сказала, что месячные у нее уже закончились. Энни всегда возвращается с гор очень страстной, — Уолли усмехнулся и взглянул на Дэниела в упор.

Это была прямая просьба: одолжи мне свои колеса, чтобы я смог переспать с ней. Просьба не просто об услуге — о великодушии. Дэниел, чувствуя, что его элегантно обвели вокруг пальца, полез в карман за ключами.

Из парильни Дэниел слышал, как его грузовик загромыхал в направлении шоссе, как постепенно стихли и грохот колес, и пение радиоприемника из кабины. Ослабев от голода и жары, он сел на корточки, пригнув голову к коленям. Он попробовал было выровнять дыхание, но из легких вырвался глубокий вздох. Он попытался представить лицо Вольты: оно промелькнуло перед ним, но удержать его он не смог.

Несмотря на это, Дэниел пробормотал: «Я знаю, глупо было давать Уолли грузовик. Их с женой могут поймать, они могут выдать меня или украсть грузовик и деньги. Может случиться что угодно. Но даже если это глупо, мне кажется, я поступил правильно. Я питаюсь одной только энергией, я пытаюсь пробиться к центру — какой уж тут рациональный подход? Да, признаю, это выходит у меня медленно. Но не заставляй меня усомниться, Вольта, сейчас мне нельзя сомневаться в себе, сейчас сомнение может оказаться смертельным. Дай мне дойти до этого самому. Не становись между мной и Алмазом. Это не твой Алмаз. У него в центре горит спираль, как в моем видении. Он хочет, чтобы я вошел внутрь, чтобы я понял. Отпусти меня». Дэниел понял, что говорит уже не с Вольтой — с Алмазом.

Он расхохотался и тут же снова почувствовал слабость. Он сунул руку в ведро с холодной водой и плеснул пригоршню ее на горячие камни. Вода зашипела, становясь паром. Пар окружил столбик лунного света, падающий из маленького запотевшего окошка, заклубился, рассеялся. Дэниел ждал ритма, ждал образа. Он плеснул еще воды. В свете медленно проплыл драконий хвост, плавно превратившись в свинью. Большая голубая цапля снялась с шеста и заскользила над рекой. Показалась львиная лапа. Кит. Двойной знак вопроса. Распускающаяся роза. Тысячи возможностей, но ничего определенного.

Спустя двадцать минут Дэниел пошатываясь вышел из парильни и пошел в душ. Когда холодная вода коснулась кожи, приводя его в чувство, он заметил, как перед глазами вспыхнул узкий виток пламени.

Ночной воздух был холодным, от тела Дэниела струился пар. Он не одеваясь прошел к себе, достал из сумки Алмаз и исчез.

Спокойно, сфокусировавшись, расслабившись, Дэниел просмотрел в Алмаз всю ночь, ожидая, что тот откроется. За час до рассвета он воплотился вместе с Алмазом, настолько измученный, что даже не подумал спрятать его. Освещенный Алмазом, он свернулся на кровати и сразу заснул.

Улыбчивый Джек нажал на кнопку «play» и сказал Вольте, как раз наполнившему бокалы коньяком: «Не знаю, стоит ли это чего-нибудь, или не стоит и выеденного яйца. Решишь сам». Они были в цокольном этаже «Ремонта мебели». Джек сел через стол от Вольты, покачал в руке бокал с коньяком и опрокинул его в горло.

На кассете зазвонил телефон. «Он дал мне свой прямой номер, так что не пришлось соединяться через секретаря», — быстро проговорил Джек.

Звонок оборвался:

— Кейес.

— Здорово, Мелвин, — дружески зарокотал Улыбчивый Джек, по-техасски растягивая слова. — Это Жак-Жак Лафайет, приятель и совещательный орган бедняги Дредно. Ну как, есть для меня что-нибудь?

— Кое-что. Все, что я смог. Сказать по совести, не нравится мне вся эта история…

— Да ладно, Мелвин, все ж просто: ты говоришь, я молчу, ты молчишь — я начинаю говорить.

— А если я скажу все, что знаю, а после этого вы все равно заговорите? Или захотите, чтобы я говорил и дальше? Это надо обсудить.

— Мел, да брось, ты же не дрянная бумажная крыса. Ты что, никогда не слышал про честь? Про доверие? Ну, или хотя бы про взаимную выгоду?

— Слышал. Но слышал также о вымогательстве и применении силы.

— Ну, тогда иди к черту, парень. Я лучше буду иметь дело с Дебритто. Может, он поделится не только информацией, но и теми двумя с половиной сотнями косых, которые, как сообщает мой старенький комп, недавно поступили на известный счет банка Кайман — откуда бы ты думал? Из твоей собственной и совершенно личной компании «Обработка цельного зерна». Черт возьми, «Вашингтон Пост» будет в восторге от такой заметки на первой полосе!

— Мне просто хотелось бы иметь какие-то гарантии, — проныл Кейес.

— Тебе что, мало моего слова? А теперь прекрати тянуть время, одновременно пытаясь выяснить, откуда я звоню — все равно я звоню из пустой квартиры в Сан-Анджело. Или решайся, или проваливай, Мел. Это тебе не игрушки.