решил узнать высокий красавец, хлопающий пушистыми ресницами и чуть видным румянцем на щеках.

«Чё?»

— Головой ты не ударилась, значит, говорить можешь, — он вынуждал меня добровольно-принудительно дать ответ.

Глаз стал немного подергиваться. Срочно нужна была сладкая помощь. Незнакомец хмыкнул и улыбнулся.

— Хочешь поиграть, агащи? Я приму твои правила. Только в этот раз. Меня зовут Сочжун, — он представлялся, не скрывая улыбочку. Сочжун ждал ответа, и пока я не сдавалась, мое тело держали над полом в крепких мужских руках.

— Н-Намсун! — Вбросила первое имя, что пришло в голову. Мы с сестрой часто шутили над людьми, называясь именем друг друга, поэтому это стало одной плохой привычкой. После аварии я перестала так шутить до этого момента.

— Юг и запад неожиданно встретились в центре[1], — пробормотал про себя Сочжун. Он ещё раз посмотрел мне в глаза и поставил на ноги. У него оставались вопросы, но нам помешал слуга.

[1] Если разбирать имена героев на ханчжу, то в Сочжуне слог «Со» означает запад, а в Намсун слог «Нам» — юг. Центром называли королевский дворец.

— Господин, это евнух Ко! Служанка принесла еду. Я открываю дверь.

Сочжун повернулся на голос и цокнул от недовольства. Я же как раз нашла идеальный выход из положения, так как евнух Ко, как и обещал, приоткрыл дверь.

— Господин, я не могу помешать вашему перекусу, поэтому откланяюсь! — Не успев договорить на месте, я убежала в открытую дверь и скрылась с места преступления.

…

(Сочжун)

«Что за быстрая милая мышка?»

— Господин-кронпринц, эти осколки…

— Это всё моя мать, евнух Ко. Приведи лучше слуг убрать мусор.

Служанка, что пришла с евнухом, положила столик с едой на кровать и откланялась. Та задрожала, увидев кровь среди осколков.

«Тц, госпоже Мимо не хватило разрушать свою комнату, и она пришла в мою. Еще и поранила слугу на глазах мышки. Хм, Намсун… Настоящее ли это имя?»

— Это тоже выбросить, господин? — удивленно спросил евнух Ко, показывая блестящее украшение. Я подошел и забрал его.

— Мышка ушла, потеряв сережку, — я вновь невольно ухмыльнулся.

— Мыши? У нас есть мыши? — закричал от всей силы евнух Ко, пугая подошедших слуг. — Мыши! Мыши! Нужно избавиться от них!

— Молчать, евнух Ко, — приказал я. От его криков всегда начинала пухнуть голова.

Евнух Ко всхлипнул и отвернулся от обиды, но работать не перестал.

«Кто же ты такая, девушка с лотосами в ушах?» — Я сильнее сжал сережку, боясь потерять её — ниточку к милой мышке. В груди загорелось неимоверно сильное желание обладать.

Глава 27. Любовь до хруста костей: Сочжун

Как только Мимо́ Сунчжи́н — четвертой наложнице 34-го короля Чхомока и тогда, ныне его фаворитке — приснился огромный дракон, с того дня на ещё не созревший плод она стала возлагать большие надежды. Совсем не думая, что будущими действиями испортит отношение всех благосклонных к ней людей.

Она назвала сына Сочжуном, означающим с мамчжа[1] как «гений с юга», так как родила на южной стороне Хватана. В тот момент она и не знала, что в начале года, раньше неё на два сезона, ребёнка родила и королева, имя которому подобрала Дончжун — «гений с востока». Госпожа Мимо сходила с ума, не понимая, почему ей так не везёт. С одной стороны — король молчал, а с другой — большинство чиновников уже мысленно вознесли Дончжуна наследным принцем, а не её любимого сыночка Сочжуна. Время показало, что Мимо Сунчжин безумна и, по шутке судьбы, удачлива. К сожалению, тот факт, что она моя мать, никто не отменял.

[1] Мамчжа — это ханчжа в мире Чжэё, т. е китайские иероглифы в корейском произношение.

Да, я, Ван Сочжун, рождённый от четвертой наложницы, все-таки смог стать кронпринцем, но ради этого пришлось пролить немало крови.

* * *

— Мама, мне так плохо, прошу, помоги, — пытаясь сквозь кашель объяснить ей.

— Плохо? — В шикарном, расшитом золотом ханбоке, она стояла вся ухоженная, утончённая и цветущая от молодости, несмотря на то, что уже как пять лет назад родила ребёнка. — Если плохо, нужно позвать доктора и… — Её глаза странно заблестели, явно найдя нужный ей новый предлог. — И твоего отца, короля. Он же должен знать о состоянии наследника!

— Ма, кхе-кхе, ма, помоги…

Глаза закрывались, словно вылитые из железа, а пульсация в голове всё не прекращалась. Пока я терял сознание, мама что-то приказывала служанке:

— Иди… да… Его велич… быстрее.

Мама подошла ближе, присела на краю кровати и, поглаживая мои мокрые от пота волосы, проговаривала:

— Спи, мой дорогой, усни. Скоро придёт папа, скоро. Я не знала, что яд так быстро сработает! Может, попросить ещё у дядюшки. Как думаешь, сынок?

«Так я заболел ради отца?» — в первый раз возникла мысль о жестокости матери, однако с тех пор, как я понял, что Мимо Сунчжин использовала меня как игрушку и предлог для встречи с королём Чхомоком, прошло более девяти-десяти лет.

* * *

Когда я вырос до брачного возраста, моим увлечением стало наблюдение за птицами. В королевском саду, где я мог свободно ходить без матери, так как у госпожи Мимо отобрали права там быть, как раз среди местных и экзотических растений жили и различные животные. По древней легенде, ходившей среди народа, король из династии Мимо, правившей до нынешнего основателя Михвы и прародителя королевской семьи Ван, собирал животных со всего Чжэё для больной дочери. Он хотел, чтобы она могла увидеть мир через призму животных других континентов, не только включая Михвы, Дэиля и Мамгука. Когда предок Ван взошёл на престол, то не стал уничтожать сад, наоборот, продолжил ухаживать за животными, и так до сегодняшних дней. Хитрые чиновники всегда пользовались шансом подарить что-то этакое в сад, пока не дошло до того, что теперь они искали всё похожее на персиковый — официальный королевский — цвет.

«Насколько же людишки стараются ради угоды».

В один тёплый весенний день, в день рождения прародителя, должны были выпустить утром птиц, цвет которых напоминал восход, а вечером тех, кто — закат. Их так и называли: Ильчхуль и Ильмоль.[1]

[1] Ильчхуль (일출) — восход, ильмоль (일몰) — закат.

Мне так не терпелось увидеть необычных птиц, что, нарушив этикет, словно деревенский мальчишка, забрался на самое высокое дерево персика в саду. Пытаясь не пораниться и не порвать одежду из-за волнений мамы, я с трепетом в сердце залез на нужную ветку для обзора. Всего оставался один шаг, как мои глаза столкнулись с чужими.

— П-привет, — неуверенно он произнёс,