случилось, но, не имея спортивное тело и любви к спорту, в отличие от старшей сестры, я побежала, как лань, от комнаты Сочжуна. Что-то привлекало и в то же время отталкивало от него.

«Ещё он заладил про мышку…»

Игнорируя проходивших слуг, я притворялась, что мне тут место, а когда переходила в пустой коридор, бежала со всех сил, поднимая чхиму. Поэтому, узнав место, откуда пришла, не обратила внимание и за углом столкнулась с кем-то лбами. Мы вдвоём упали на пол.

— Айщ! — вырвалось от больного столкновения, что аж глаза сами по себе закрылись.

Придя в себя, я увидела напротив девушку с поразительно белой кожей и острыми чертами лица, напоминающими китаянок. Она была одета в белое чжогори и золотую чхиму, где оставались свежие следы капель крови. Черные, отливающие фиолетовым оттенком, волосы распустились, когда шпилька сползла при падении. На поясе висело золотое хопхэ с именем «Хёна». Царапины от осколков вазы были спрятаны под волосами.

Хёна открыла глаза, взявшись за голову. Она взглянула на меня острым, как клинок, взглядом, как будто хотела убить. Неудивительно, с такой хозяйкой я лишь мошка.

— И-извините! — резко поднявшись, я поклонилась. Голова закружилась, предупреждая о новом падении. Лоб горел, а боль была не настолько ужасная, по сравнению с тем, что со мной могло произойти.

«Надо бежать! — включилась интуиция. — Бежать!»

Чтобы не ухудшать положения, я, как могла, подняла Хёну, через боль снова поклонилась и ушла быстрым шагом. Оставив ошарашенную шаманку вдалеке, перешла на бег.

«Какой невезучий сегодня день! О, как я могла забыть, Хосок же говорил, что бело-золотое сочетание носят шаманки», — пришло резкое осознание, когда уже было поздно.

…

Через двадцать минут, пробегая коридор, Хани остановила меня:

— Стоп-стоп, ты куда так, Мирэ? Это… Ты когда успела удариться?

— Я…

«Нужно отдышаться, господи!»

— Ничего, Мирэ. — Она подошла ближе и шепнула: — Наша парочка отвлекла большую часть стражи в этой области. Пойдем медленно, ты отдышаться, и мы…

Я поняла её посыл и кивнула. Мы прошли совсем немного, как чуть снова не столкнулись с королевскими слугами, до этого был стражник. Они все нервно торопились в одно место.

— Хочешь сыграть в словесную дженгу? — стараясь не шуметь, тихо говорила Хани.

— Это как, Хани?

— Обычно это называют «один вопрос — один ответ», но в этой игре мы будем делиться новостями. Тот, у кого новость будет самой ошеломительной, выигрывает. Если скажешь пустышку — башня будет сильнее падать от слабых балок. Как-то так.

— Легко, пока есть истории…

— Угу. Я начну. Все слуги и стража сейчас бегут к будущему зятю Хосока, потому что он случайно ляпнул про свадьбу сестры при её втором ухажере. Поклонник намбер ту напал на намбер уан. Жестокая битва, если честно. А что у тебя? — Хани повернулась ко мне.

— Я пережила столько всего, что стала как кимчхи из лука[1]. С чего начать? — Боль в голове напомнила о себе из-за пережитых эмоций, и я схватилась за неё.

[1] Сделаться как кимчхи из лука (파 김치가 되다) — быть в обессиленном состояние, быть в изнеможение.

— Всё, что хочешь. Можешь по порядку, лишь помни: это игра, где можно проиграть. — Хани подбадривающе постучала по моей спине и улыбнулась.

— Хм, если брать самую простуюновость, уровень с твоей… Я потерялась, меня чуть не поймали, и я зашла в первую комнату, что увидела.

Хани по-детски нахмурилась и покачала головой:

— Слабенько. Я знаю, ты можешь лучше.

— Тогда знай, что меня поймал в комнате какой-то парень. Он назвал себя Сочжуном вроде. — Я подняла указательный палец, будто это лучше доказывало мои слова.

Хани резко остановилась и схватила меня за предплечья. Она хотела потрясти меня, но быстро опомнилась.

— Он точно сказал Сочжун, а не Сачжун или Сочжин? — Хани забыла о скрытности.

«У меня чувство дежавю?»

— Да, Сочжун. Я уверена. Если ты хочешь быть более шокированной, то я ещё встретила госпожу Мимо и шаманку Хёну.

— Чего? Сразу троих? И ещё Хёну?

— Перед тем, как я встретила тебя, то столкнулась с Хёной во второй раз. Без боли не обошлось. — Я потерла лоб. — Только она, конечно, не знает об этом, так как известный Сочжун спрятал меня от госпожи Мимо и мудан в каком-то дебильном проёме, закрыв рот.

— Чего-чего? Вау, Мирэ, это сильно для словесной дженги. Уровень повысился до небес.

— Мне больше нечего сказать, кроме того, что… Госпожа Мимо злилась сильно на беременность какой-то Чахёб и разбила вазу об стену. Хёна пострадала. — последнюю информацию я прошептала. Вдруг нас все-таки кто-то мог подслушать.

Хани отпустила меня и задумалась, держа руку у лица.

— Вот как. В дворце лучше редко говорить о Чахёб — это нынешняя фаворитка вана. За неё он готов казнить любого. О беременности слышу в первый раз, как ты. Но! — Хани скрестила руки с победной улыбкой. — Мои две последние новости намного-о-о взрывающие. Пойдем быстрее домой, перед новым собранием надо собраться с силами и сплетнями, конечно, хе-хе.

Хани взяла меня за локоть, и мы сбежали из дворца. Голове стало лучше благодаря поддержке.

* * *

— В этом деле замешана сто, нет, тысяча процентов она! — начала Хани, как только мы добрались до дома.

Ачжума Чха поворчала на Йенгука за его невоспитанность: «Господин Йенгук мог же довести вас до дома, и вы бы не промокли. Вот негодник, вот получит он у меня!» — и принесла горячий чай с едой.

— Кто, Хани? — уточнила я. Хотя примерно понимала, что она скажет следующее.

— Королевская мудан! Она же злодейка из оригинала! Если ещё, конечно, можно сказать, что это я написала.

— Ты сделала шаманку Хёна злодейкой?! Хотя, если брать дорамы, то…

— Она не шаманка, она ведьма!

— Что?!

— Теперь понимаешь, о чем я говорю?

— Насколько всё плохо?

Хани сильно волновалась и не могла долго сдерживать волнение. Как и я, впрочем. Любопытство временами мучило меня, наверное, сильнее, чем даже у Хваён.

— Ты мне не поверишь, но я наделила или у неё есть, если думать в таком направлении… — Хани наклонилась ближе и прошептала: — реальная магия.

— Ты… О чем ты думала в то время? А магия? Какая она у неё?

Самое смешное в разговоре было то, что мы, тоже имеющие какие-то мистические способности, до сих пор удивлялись магии в Чжэё.

— Я тогда «Алхимию душ» пересмотрела. — Хани неловко улыбнулась. — Главный злодей — Чжинму — так привлёк моё внимание, что, вдохновившись его мотивацией, манящей аурой и харизматичным взглядом, я придумала Хэйшэ. Её цель — свергнуть местную правящую династию. С