Бормотание не прекратилось. Воздух нагревался и сох.

Ваймс пожал плечами.

– Значит, так тому и быть, – он повернулся в сторону. – Давай, Моркоу, добей его этой своей книжкой.

– Есть, сэр.

Ваймс вспомнил об этом слишком поздно.

Что гномы плохо понимают метафоры.

И что у них очень верная рука.

«Законы и Пастановления Городов Анка и Морпорка» попали секретарю прямо в лоб. Тот мигнул, закачался и сделал шаг назад.

Это был самый длинный шаг в его жизни. С другой стороны, он длился всю его оставшуюся жизнь.

Через несколько секунд они услышали, как Воунз упал пятью этажами ниже.

Еще через несколько секунд над краем разломанного пола появились их лица.

– Далеко лететь, – заметил сержант Колон.

– Факт, – Шноббс потянулся к уху за окурком.

– Умер, убитый этой, как ее. Метамфорой.

– Кто его знает. По мне, так вроде от удара об землю. Огонька не найдется, сержант?

– Я ведь сделал правильно, да, сэр?! – встревожено вопрошал Моркоу. – Вы сказали…

– Да, да, – успокоил его Ваймс. – Не беспокойся.

Наклонившись, он дрожащей рукой подобрал с пола футляр, который выронил Воунз, и вытряс оттуда несколько камешков. В каждом красовалось по дырке. «Интересно, для чего это?» – подумал он.

Металлический шум за спиной заставил его оглянуться. Патриций держал обломок королевского меча. Затем патриций с усилием выдернул из дальней стены вторую половину меча. Разлом был чистый – как будто отрезали.

– Капитан Ваймс.

– Ваша милость?

– Можно взглянуть на твой меч?

Ваймс передал ему меч. В эту секунду ему просто не пришло в голову, что можно поступить как-то иначе. Вероятно, он уже смирился с мыслью об отдельной скорпионьей яме со всеми удобствами.

Лорд Витинари тщательно осмотрел ржавое лезвие.

– И как давно он у тебя? – мягко спросил он.

– Меч не мой, сир. Принадлежит младшему констеблю Моркоу, сир.

– Младшему?…

– Это я, сир, ваша милость, – Моркоу отдал честь.

– Ага.

Патриций поворачивал лезвие то так, то этак, не отрывая от него зачарованного взгляда. Ваймсу показалось, что воздух густеет, как будто ткань истории внезапно уплотнилась, но спроси его, почему ему так кажется – и он не смог бы ответить. Как раз в таких «плотных» местах Штаны Времени раздваиваются, и если вы не будете достаточно осторожны, то можете оказаться не в своей штанине…

Воунз пришел в себя в мире теней. Его охватило леденящее смятение. Но в данный момент он мог думать лишь о нависающей над ним высокой фигуре в капюшоне.

– А я думал, вы все погибли, – пробормотал он.

Вокруг царила странная тишина, а цвета словно бы выцвели и поблекли. Что-то было сильно не так.

– Это ты, брат Привратник? – осмелился спросить он.

Фигура протянула руку.

– МЕТАФОРИЧЕСКИ ВЫРАЖАЯСЬ, – последовал ответ.

…И патриций вручил меч Моркоу.

– Отличная работа, молодой человек, – похвалил он. – Капитан Ваймс, полагаю, всех стражников можно на остаток дня освободить от выполнения их обязанностей.

– Благодарю вас, сир, – ответил Ваймс. – Ну что ж, ребята. Вы слышали, что сказал его милость.

– Но к тебе это не относится, капитан. Нам еще надо побеседовать.

– Да, сир? – тоном простодушного непонимания ответствовал Ваймс.

Рядовой состав, бросая на Ваймса сочувствующие взгляды, поторопился покинуть помещение.

Патриций подошел к краю пола и выглянул вниз.

– Бедный Воунз.

– Да, сир, – Ваймс уставился в стенку.

– Знаешь, я бы предпочел, чтобы он остался в живых.

– Да, сир?

– Заблудшая овца, это верно, но очень полезный человек. Золотая голова. Ею он мог бы и в дальнейшем помогать мне.

– Да, сир.

– Остальное, разумеется, можно было бы выбросить.

– Да, сир.

– Я пошутил, Ваймс.

– Да, сир.

– Он ведь так и не понял сути потайных ходов.

– Нет, сир.

– Этот молодой человек… Моркоу, так, кажется, его зовут?

– Да, сир.

– Сообразительный юноша. Ему нравится служба в Ночной Страже?

– Да, сир. Он на своем месте, сир.

– Вы спасли мне жизнь.

– Сир?

– Пойдем.

Величавой поступью, с Ваймсом, следующим по его следам, он зашагал по разрушенному дворцу, пока не достиг Продолговатого кабинета. Там было прибрано. Помещение избежало общей участи, и единственный след, оставленный постигшим дворец опустошением, заключался в толстом слое пыли. Патриций сел за стол, и внезапно показалось, как будто он никогда и не покидал свое место. Ваймсу невольно подумалось: а может, это и правда так, и ему все только привиделось?

Патриций нашел нужную связку бумаг и стряхнул с нее штукатурку.

– Печально, – произнес он. – Волч так ценил порядок.

– Да, сир.

Патриций сложил руки домиком и поверх него посмотрел на Ваймса.

– Позволь дать тебе совет, капитан.

– Да, сир?

– Он поможет тебе найти в мире осмысленность.

– Сир?

– Мне кажется, жизнь для тебя так трудна, потому что ты считаешь, что есть хорошие люди и есть плохие люди, – пояснил патриций. – Но ты, разумеется, заблуждаешься. Есть, всегда и только, плохие люди, ОДНАКО НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ ИГРАЮТ ДРУГ ПРОТИВ ДРУГА.

Он махнул рукой в направлении города и подошел к окну.

– Гигантское волнующееся море зла, – произнес он почти таким тоном, каким говорят о частной собственности. – Где-то, конечно, оно бывает и помельче, однако где-то – о! – где-то оно намного глубже. Но люди вроде вас сооружают маленькие плотики из правил и туманно благих намерений и говорят: «Вот оно, противоположное, и оно в конце концов обязательно победит!» Поразительно!

Он добродушно похлопал Ваймса по спине.

– Там, внизу, – продолжал он, – живут люди, которые последуют за любым драконом, поклонятся любому богу, проигнорируют любое беззаконие. Из какой-то своей тоскливой, скучной, бытовой плохости. Я говорю не о творческой, высокой мерзости великих грешников, а о ширпотребе душевного мрака. О, так сказать, грехе, лишенном всякого намека на оригинальность. Они принимают зло не потому, что говорят «да», а потому, что не говорят «нет». Мне очень жаль, если это тебя обижает, – добавил он, положив руку на плечо капитану, – но на самом деле ты в нас нуждаешься.