— Страница вырвана из пятой главы, — констатировал он почти сразу. — Здесь подчеркнуты три стиха.

Он прочитал их вслух:

“И видел я в деснице у Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями.

И видел я Ангела сильного, провозглашающего громким голосом: кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?

… И один из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее”.

— Да, это почерк Дойла. — Эйнсли живо помнил свой разговор с отцом Кевином О'Брайеном, который рассказал о том, насколько глубокое впечатление произвели на двенадцатилетнего Элроя Дойла идеи Господнего проклятия, мести, наказания за грехи.

— Зачем ему понадобилось оставлять эту страничку рядом с трупами? — спросила Руби.

— Это знал только он сам. Я могу лишь предположить, что он возомнил себя именно этим львом от колена Иудина, что и подтолкнуло его к совершению серийных убийств. — Эйнсли сокрушенно тряхнул головой, продолжая держать перед собой копии с конверта и страницы. — Если бы у нас раньше было вот это! Если бы мы знали об убийстве Икеи… Дойла можно было бы остановить гораздо раньше.

Они помолчали, потом Руби нарушила молчание вопросом:

— Вы только что упомянули о серийных убийствах. А как будет теперь с делом Эрнстов?

— Похоже, в категорию серийных убийств оно не попадает, — мысленно Эйнсли словно еще раз услышал полные отчаяния слова Дойла: “Я грохнул других, мне хватит и этого. Я не хочу тащить с собой в могилу чужой грех”. Он подытожил:

— Теперь нет сомнений, что Дойл говорил мне правду, а значит, по убийству Эрнстов будет назначено новое расследование.

— Да, да, дело Эрнстов вновь открыто прямо с этой минуты, — кивнул Лео Ньюболд. — Выходит, ты был прав с самого начала, Малколм.

— Не это важно, — покачал головой Эйнсли. — Скажите лучше, с какой стороны нам к этому делу подступиться.

Они были вдвоем за плотно закрытыми дверями кабинета Ньюболда.

— Прежде всего, полная и абсолютная конфиденциальность, — Ньюболд подумал немного и добавил:

— А это значит, что даже в нашем отделе.., словом, прикажи Руби не распространяться об этом.

— Уже приказал. — Эйнсли с наигранным удивлением посмотрел на начальника и спросил:

— А к чему, вообще говоря, вы клоните?

Лейтенант раздраженно отмахнулся.

— Сам толком не знаю. Но только, если убийство Эрнстов кто-то хотел изобразить как дело рук серийного убийцы, то преступник подозрительно много знал о том, как убивал Дойл. Знал детали, о которых не сообщалось ни в газетах, ни по телевидению.

— Вы предполагаете, что кто-то мог получить доступ к нашей внутренней информации? — осторожно спросил Эйнсли.

— Я, черт возьми, сам не знаю, что я предполагаю! Мне просто делается не по себе при мысли, что в полиции или даже непосредственно в нашем отделе кому-то может быть известно об убийстве Эрнстов больше, чем нам с тобой, — Ньюболд порывисто поднялся, прошелся по кабинету и вернулся в свое кресло. — И не пытайся меня убедить, что тебе в голову не лезут те же мысли!

— Да, я тоже думал об этом, — признал Эйнсли и помедлив продолжил:

— Мне кажется, я должен начать с нового просмотра всех этих дел. Нужно четко разделить те факты, которые мы обнародовали, и те, что были скрыты от публики. После этого появится материал для сравнения с делом Эрнстов.

— Неплохая идея, — кивнул Ньюболд, — но только нельзя заниматься этим в отделе. Папки с делами, разложенные на твоем столе, привлекут излишнее внимание. Забери их домой и поработай пару дней там. Я тебя подменю.

Теперь Эйнсли испытал неподдельное удивление. Он и сам собирался действовать осторожно, но чтобы не доверять своим ближайшим коллегам! Впрочем, Ньюболд был, конечно, прав. К тому же, в отделе ежедневно бывало много посторонних, среди которых могли оказаться и чрезмерно любопытные.

А потому тем же вечером, закончив работу, он незаметно перенес к себе в машину пять толстенных папок, по одной на каждое из двойных убийств: Фростов, Ларсенов, Хенненфельдов, Урбино и Эрнстов. Нужно было настраиваться на скрупулезное, въедливое чтение.

— Не понимаю, почему ты разложил все эти кипы бумаг на нашем обеденном столе, но как же хорошо, что ты будешь дома! — сказала ему Карен на следующее утро. — Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Эйнсли бросил на нее благодарный взгляд.

— Наберешь некоторые мои записи на своем компьютере? — попросил он.

Обрадовался и вернувшийся из школы Джейсон. Он чуть сдвинул в сторону папки с делами об убийствах и пристроился рядом с отцом делать домашнее задание. Так они и работали в напряженной тишине, прерываемой изредка вопросами Джейсона:

— Пап, а ты знаешь, что если умножать на десять, надо только дописать к цифре нолик? Правда, клево?.. Пап, а сколько километров от нас до Луны?

И, наконец:

— Можно я все время буду делать уроки вместе с тобой, а, пап?

Работа над привезенными домой документами заняла у Эйнсли два полных дня. Он сверял данные, делал выписки и в результате составил что-то вроде сводной таблицы по всем серийным преступлениям, которая позволила сделать несколько важных выводов.

Особое внимание он обратил на те детали обстановки на местах совершения преступлений, которые полиция утаила от прессы, в надежде что когда-нибудь о них проговорится подозреваемый и будет легко изобличен. К числу таких фактов относились прежде всего те необычные предметы, которые в каждом случае обнаруживались рядом с трупами. Широкой публике не могло быть известно также, что во всех делах фигурировало громко игравшее радио. Не разглашалось, что тела связанных жертв находили сидящими лицом друг к другу. О том, что похищались деньги, пресса упоминала, но в нее не просочилось ни слова о драгоценностях, которые оставались нетронутыми.

Официально все эти сведения журналистам не сообщались, но в том-то и дело, что у многих репортеров были неофициальные источники информации в управлении полиции. Из чего вытекали два вопроса. Первый: вся ли информация о четырех серийных убийствах, которые предшествовали убийству Эрнстов, попала в средства массовой информации? Можно с полной уверенностью заключить, что нет, размышлял Эйнсли. И вопрос номер два: имела ли место, как предположил Лео Ньюболд, намеренная или нечаянная утечка информации из стен полицейского управления? Теперь Эйнсли был склонен дать на него положительный ответ.

Далее следовало разобраться, существовали ли различия между убийством Эрнстов и другими преступлениями Дойла. Как легко смог установить Эйнсли, различий было несколько.

Прежде всего обращало на себя внимание радио. На месте убийства Фростов в номере отеля “Ройел Колониел” радиоприемник был настроен на станцию “Металл, 105”, специализировавшуюся на тяжелом роке. Убийство Хэла и Мейбл Ларсен в Клиэруотере хронологически шло следующим, и поскольку о радиоприемнике в материалах дела не упоминалось, Эйнсли решил позвонить детективу Нельсону Эбреу, который вел расследование.