него. Скорее всего, он обрабатывал Филиппову с тех пор, как узнал об изнасиловании. А может, раньше? Может, Саня Тецерский не сам додумался до преступления? Уж что-что, а манипулировать людьми Любченко умел.

И все-таки оставалось это досадное «почти», которое наверняка раздражало гениального психоаналитика. Почти справился. Почти идеально. Обманул почти всех.

У полиции к нему претензий не было, для следователей он остался скорбящим отцом, который из-за собственного горя не смог адекватно оценить опасность, исходящую от безумной пациентки, и поплатился за это. Однако сам Виталий знал, что Форсову и его ученикам известна истина.

Поэтому вскоре после гибели Светланы Любченко объявил, что ему нужен отдых. Стресс оказался слишком велик, он приостанавливает практику и уезжает в дальнюю страну. Он выигрывал себе время, потому что знал, что Форсов не отступит, но не представлял, как много профайлеру известно о его связи с Оверрайдом.

– Он ведь не угомонится, не так ли? – печально улыбнувшись, спросила Таиса.

Форсов не собирался обманывать ее ложью, он ответил честно:

– Нет, не в его правилах. Он попытается отомстить и мне, и вам, потому что для него это вопрос безопасности – и принципа.

– А нам что делать?

– Готовиться.

– За смерть Светланы он, получается, наказан не будет…

– Не сейчас так точно, – признал Николай. – Но ты не должна забывать, что это его вина. Не твоя. Матвей уже рассказал мне о том, как ты вела переговоры. Ты все сделала правильно, никто бы не справился лучше.

– Толку-то? Ее это не спасло…

– Потому что мы не можем спасти всех. Профайлер – не волшебник, мы не можем исправить преступников. Но мы можем их понять. Если ты нацелена только побеждать и не готова к поражениям, ты в этом деле долго не продержишься, Таиса.

– Я знаю, – согласилась она. – Я все это знаю, просто… Тут у нас двойное поражение! Все навалилось сразу, как будто справедливости вообще не существует!

– Двойное поражение, вот как ты это видишь?

– Ну а как? Любченко сейчас греет булки на тропическом берегу, Алекс выторговывает себе сладкую жизнь… А людей, уничтоженных ими, как будто и не было!

– И тебе, конечно, хотелось бы сейчас увидеть некую высшую справедливость, торжество закона над коварством? – продолжил за нее Форсов.

– А почему нет? Почему всякая фигня случается легко и часто, а за что-то хорошее приходится бороться?

– Ты преувеличиваешь, поддавшись хандре. Случайности бывают разными. Но их мы не контролируем, наша задача – делать все, что от нас зависит. Нет смысла корить себя, если этого оказалось недостаточно.

– Да, я все понимаю… Спасибо.

Она сказала ему не все, Форсов видел это. Слова застыли в многозначительном взгляде, в дрогнувших уголках губ, пытавшихся изобразить убедительную улыбку. Но то, о чем Таиса молчала, не пугало ее, просто печалило. Чуть поразмыслив, Форсов решил не давить, оставить за ней право на эту маленькую тайну. Таиса достаточно сильна, чтобы справиться сама, а если нет – она всегда может обратиться к нему снова.

В конце концов, он ведь тоже не сказал ей всю правду.

Вскоре после того, как гостья покинула его кабинет, к нему заглянула Вера.

– Ты не сообщил ей? – спросила она.

– Нет.

– А остальным?

– Тоже нет. Я объявлю им всем чуть позже, когда будут известны подробности.

– Но сам ты во всем уверен?

– Да. Давно уже да.

Он действительно сомневался в этом решении, когда о таком варианте только зашла речь. Но в последнее время случилось слишком много, и он наконец понял, что по-другому уже нельзя.

Что же до его учеников… Николаю оставалось лишь надеяться, что они все поймут правильно.

* * *

Ситуация сложилась неприятная, но не критичная. Алекс Курлагин сумел приспособиться к ней. Он всегда приспосабливался.

Многие пророчили ему смерть еще в восемь лет, после той аварии. Проклятой, тупой аварии, которой можно было избежать так легко… Просто повернуть руль в другую сторону, а еще лучше – пристегнуть ребенка! Себя-то они пристегнули… Но порой ошибка допускается за секунду, а платить за нее приходится всю жизнь.

Алекс понял это не сразу. В то время он был еще слишком маленьким, чтобы мгновенно осознать масштаб постигшего его горя. Он верил в сказки, он не сомневался, что очень скоро вылечится. Он же двигался всю жизнь, как это – не двигаться? У него уже заживали коленки, должно зажить и все остальное.

Он действительно хотел вернуться в школу. Ему там нравилось – и учиться, и гулять с друзьями, и становиться лучшим во всем, за что он брался. Алекс об этом особо не болтал, но себя он считал незаменимым. Что же они там все будут делать в этой школе, если он вдруг пропадет?

Однако очень быстро выяснилось, что справились его одноклассники и учителя неплохо. Они думали о нем, помнили его – но лишь поначалу. Их визиты очень быстро прекратились, они двинулись дальше, в яркую, насыщенную жизнь. Им не нужен был такой балласт, как Алекс.

Но даже во время тех визитов кто-то из них умудрился ляпнуть, что его заменили. Теперь Алексом побудет Сережа, а Алекс пусть лечится пока! Сложно сказать, шутка это была или детская наивность, однако слова резанули Алекса глубже, чем любое лезвие, и запомнились на всю жизнь.

Научившись ненавидеть, он ненавидел сразу двух людей: своего отца, который все испортил, и Сергея Зараева, который демонстрировал, какой была бы жизнь Алекса без аварии. С годами Алекс понял, что ненависть иррациональна, и все равно не отказался от нее. Она, оказывается, тоже умеет греть изнутри и давать силы.

Он не собирался превращаться в беспомощного калеку, даже если его прежние мечты стали теперь недоступны. Алекс быстро сообразил, какие безграничные возможности открывает интернет. В аварии пострадало только его тело, разум по-прежнему работал безупречно, так что Алекс все свои силы, все свое время бросил на обучение программированию. Родители еще и помогали в этом, закупая любую технику, которую он просил. Они считали, что играми он отвлекается от боли и безысходности. Однако Алекс в игры вообще не играл, ему хотелось как можно скорее стать тем, кто контролирует и создает. Он видел перед собой мир, в котором тело не имеет никакого значения, и постепенно делал этот мир своим.

Ему было четырнадцать, когда он узнал о существовании Даркнета – темной стороны интернета, где закон был только один: не попадайся властям. Все остальное было разрешено – тем, кто мог заплатить или подобраться к этому иным способом. Алекс быстро разобрался, как устроена система, и постепенно начал нарабатывать репутацию. Он видел, что в Даркнете можно стать очень богатым очень быстро, если ты достаточно умен и не ограничиваешь сам себя чем-то столь эфемерным, как принципы и совесть.

Он сумел привлечь к себе внимание, и два года спустя его пригласили