Когда уговорить ее не удается, Лкетинга предлагает встретиться с ней вечером в Bush-Baby-Bar, так как не хочет, чтобы она пошла туда одна. Сабина слегка раздраженно отвечает: «Я иду туда с Эди, а ты, если хочешь, приходи с Коринной». Я вижу, что теперь он понимает, в чем здесь дело. Сабина, пользуясь замешательством, исчезает с Эди. Я занимаюсь Напираи. Муж долго не произносит ни слова и усиленно жует мираа. Потом он интересуется, чем я занималась по ночам. Я говорю, что либо захожу к Присцилле, которая живет в тридцати метрах от нас, либо ложусь спать. «А кто ложился рядом?» – спрашивает он. Я отвечаю довольно резко: «Только Напираи!» Он смеется и продолжает жевать.

Укладываясь, я надеюсь, что он еще долго просидит на улице, потому что у меня нет ни малейшего желания заниматься с ним любовью. Теперь я в полной мере понимаю, насколько притупились мои чувства к этому человеку. После двух с половиной недель свободы теперь жизнь кажется невыносимой.

Вскоре он тоже ложится. Я, лежа у стены вместе с Напираи, притворяюсь спящей. Муж заговаривает со мной, но я не отвечаю. Когда он принимается ласкать меня, что в обычной ситуации было бы нормальным после разлуки, я испытываю ужас и отвращение. Я просто не могу и не хочу. Новое разочарование слишком велико. Я отталкиваю его и говорю: «Может быть, завтра». Он произносит: «Коринна, ты моя жена, я тебя давно не видел. Я хочу любви! Может быть, тебе достаточно любви других мужчин!» – «Нет! Нет у меня любви, и я не хочу любви!» – кричу я.

Конечно, всем все слышно, но я больше не в силах себя контролировать. Напираи просыпается и начинает плакать. Разъяренный Лкетинга встает, надевает украшения, кангу и ускользает в ночь. Дочка кричит и никак не может успокоиться. В комнате появляется Присцилла. Она берет Напираи на руки. Я так измотана, что не могу говорить с ней о наших проблемах. Единственное, я говорю, что Лкетинга совсем спятил. Она спокойно возражает, что все мужики такие, но здесь нельзя так кричать, иначе будут проблемы с арендодателем. Затем уходит.

Как обычно, на следующий день мы с Уильямом отправляемся в магазин. Я не знаю, где ночевал мой муж, настроение подавленное. Няня и Уильям тоже сегодня не особенно разговорчивы. Мы рады любому посетителю – они отвлекают нас от грустных мыслей, хотя сегодня даже я неохотно общаюсь с ними.

Лкетинга появляется около полудня. Он по каждому поводу начинает цепляться к Уильяму. Муж не желает больше сам раздавать листовки и посылает Уильяма. Кроме того, он не хочет, чтобы Уильям обедал с нами. К Софии он меня тоже не пускает, считая, что нам с ней не о чем разговаривать.

Складывается впечатление, что в кассе уже несколько дней недостача. Не могу сказать точно, сколько, но я уже не хожу в банк каждый день. Лкетинга тоже время от времени берет деньги, а я покупаю товары у торговцев. Но интуиция мне подсказывает, что что-то не так. Пока я не решаюсь говорить об этом с мужем.

Отпуск сестры подходит к концу, но, к сожалению, мы мало бываем вместе. В предпоследний день вечером мы отправляемся с ней и Эди на дискотеку. Это ее желание, видимо, она хочет напоследок пообщаться со мной. Напираи остается с Присциллой. Мы с Лкетингой сидим за столиком, а Сабина и Эди весело танцуют. Я немного выпила, чего давно не делала. Мысли мои возвращаются к тому времени, когда я была здесь с Марко и едва не лишилась чувств, когда в дверях показался мой масаи. Сколько воды утекло с тех пор! Я пытаюсь скрыть слезы. Я не хочу испортить последний день с Сабиной и не дай бог еще спровоцировать ссору с мужем. Наверное, тогда он тоже был счастливее, чем сейчас.

Вернувшись к столу, сестра сразу замечает, что со мной что-то не так. Я встаю и иду туалет. Я умываюсь холодной водой, а Сабина стоит рядом и обнимает меня. Мы молчим. Затем она сует мне сигарету и говорит, чтобы я потом не торопясь выкурила ее. В сигарете табак, смешанный с марихуаной; сестра уверена, что это пойдет мне на пользу. Если я захочу еще, нужно лишь связаться с Эди.

Возвращаемся к столу. Лкетинга приглашает Сабину на танец. Пока они танцуют, Эди спрашивает, есть ли у меня проблемы с мужем. «Иногда», – коротко отвечаю я. Эди тоже хочет потанцевать, но я отказываюсь. Вскоре мы с Лкетингой уходим, потому что я впервые оставила Напираи с Присциллой и оттого мне не по себе. Я прощаюсь с Сабиной и желаю ей хорошо долететь.

В темноте мы бредем в деревню. Свою дочурку я слышу издалека. Присцилла успокаивает меня, говоря, что Напираи только что проснулась и, конечно, скучает по груди. Пока Лкетинга с Присциллой разговаривают, я иду в нашу комнату. Напираи снова засыпает, и я сажусь на улице в душном ночном воздухе и закуриваю сигарету, которую дала сестра. Жадно вдыхаю дым. Не успеваю я в последний раз затянуться, как появляется Лкетинга. Надеюсь, он не учуял запаха.

Я чувствую себя свободнее и легче и внутренне улыбаюсь. Когда голова начинает кружиться, я ложусь. Лкетинга говорит, что я какая-то не такая, но я сваливаю все на алкоголь, от которого отвыкла. Сегодня мне нетрудно выполнить свой супружеский долг. Даже Лкетинга удивлен моей готовностью.

Просыпаюсь ночью от того, что мне срочно нужно в туалет. Выбравшись, делаю все непосредственно за нашим жилищем, так как туалет слишком далеко, а голова все еще кружится. Когда я снова оказываюсь в нашей большой кровати, муж в темноте спрашивает, куда я ходила. Не удовлетворившись моим ответом, он встает, берет фонарик и просит показать ему место. Каннабис еще не выветрился, мне все кажется очень смешным. Лкетинга, однако, находит, что я недостаточно сонная, и из этого заключает, что у меня была назначена с кем-то встреча. Я хохочу и показываю ему темное пятно на земле. Скоро мы снова засыпаем в тишине.

Утром голова раскалывается и меня окутывает глубокая тоска. После завтрака мы едем на работу и впервые по дороге не встречаем Уильяма. Подъехав к магазину, обнаруживаем, что он уже там. Поскольку меня это не касается, я не спрашиваю, где он был. Он кажется нервным и замкнутым. Сегодня ничего особенного не происходит, но после закрытия магазина я замечаю, что кто-то взял деньги из моей сумки. Что делать? Решаю понаблюдать за Уильямом и Лкетингой,