Я ведь когда-то я был Эдвардом Бондом и знал все его привычки. Я жил с его памятью и в его мире. Я знал Эдварда Бонда так, как я знал себя самого. Я точно знал, что он сделает и куда будет нанесен его следующий удар. У него не было шансов, совсем не было. Неужели Фрейдис промахнулась? Я даже ухмыльнулся. Ты обманула сама себя, старуха! Отправив Ганелона с воспоминаниями Эдварда Бонда на Землю, она дала мне его знания, чтобы уничтожить его сейчас.

Для него все будет скоро закончено, в этом я больше не сомневался. Уже предвкушая, как войду в Кэр, буду хозяином в Темном мире, я рассмеялся, забыв о сломанных ребрах. Я легко отбил все удары, потом поймал его голову и прижал к земле.

Внезапно мне стало очень тоскливо оттого, что Бонд должен умереть, мне даже захотелось проиграть этот бой. Гори все огнем! Я уже был готов ослабить хватку, но боль в сломанных ребрах вернула меня к действительности.

О чем я думаю! Я вновь усмехнулся. Какая может быть жалость!

С этими мыслями я сломал ему шею.

Я стоял на коленях перед трупом человека, который был моей точной копией. Фрейдис, стоя сзади, обняла меня за голову. Меня окутала дикая слабость, наверное, сказались сломанные ребра. Я потерял сознание и повалился на то, что было Эдвардом Бондом.

Мы лежали бок о бок: я живой и я мертвый.

Тут она достала свои серебряные трубки и стала переносить меня в него. Она приставила их к моей голове и восстановила связь с ним. Это было нечто подобное тому, что делала Медея! Только она пользовалась жезлом. Я оцепенел, а моя энергия полилась в его тело, но я не мог пошевелиться.

Я почувствовал дикую боль в шее, эта боль должна принадлежать Эдварду Бонду, ведь это его шея была сломана. Мысль проскочила и угасла, а я почувствовал на себе все раны Эдварда Бонда.

Все-таки старуха меня обманула! Не смог победить Бонд Ганелона, так она пересадила его душу и энергию. Его сознание уже постепенно возвращалось к нему. Фрейдис вернула Бонда из царства мертвых.

Это был настоящий кошмар. Во мне опять были две жизни, два мозга, две памяти, и вот прямо во мне все это превращалась в одну жизнь и одну память!

Но личность Ганелона растворилась, потонула в личности Эдварда Бонда. Теперь Ганелона больше не было, был только один Эдвард Бонд. Мы были единым целым. Но одним целым Бондом. Не было больше повелителя Темного Мира, победителя Ллура. Я видел, как Ганелон умер, а Бонд продолжал жить с помощью волшебства Фрейдис! Да, она все-таки добилась своего!

Я открыл глаза и увидел, что лежу на алтаре Ллура. Вокруг меня ничего нет — ни Потустороннего мира, ни тела убитого мною врага. Знакомой улыбкой улыбалась Фрейдис. И все так же смотрела на меня своими спокойными глазами.

— Приветствую тебя в Темном мире, Эдвард Бонд!

Это мне! И это было правдой. Я был Бондом, в теле другого человека. У меня кружилась голова, я был очень слаб. Страшная боль напоминала про то, что у меня сломаны ребра. Фрейдис поддерживала меня своими сильными руками. Я был один в Темном мире, без своего двойника Ганелона! Он попросту исчез. А может быть его молитву услышал бог и забрал его к себе?

— Ты все понял? Теперь ты знаешь, почему Ганелон смог победить тебя, Эдвард Бонд? — спросила меня Фрейдис. — Ты был бессилен перед ним. И дело даже не в том, что он был тобой и мог знать, что ты планируешь делать. Нет, не в этом дело! Ганелон убил сам себя. Он был силен и могуч, но где-то в глубине души он знал, что он делает черное дело и недостоин жить. Вот он и убивал в тебе свое «я» и делал это качественно. Он не собирался выигрывать, а хотел убить свое зло в тебе. Он ненавидел себя. Это был вид самоубийства, Да, убивая тебя, он мстил себе.

Твоя душа держится не на зле, поэтому ты не мог ударить его так же сильно. Видишь, побеждает не тот, кто сильнее бьет, а тот, кто больше прав! Он и не боролся с тобой, он все понял, как только увидел тебя в Потустороннем мире! Ганелон выиграл и проиграл. Он знал, что ничего не может сделать, и убил себя.

Поднимайся и иди заниматься делами, хватит валяться!

Она помогла мне подняться с пола, и мы стали спускаться вниз. Какой интересный поворот судьбы. На лестницу поднимался Ганелон, а спускается Бонд. Как Ганелон помнил все про Бонда, так и я сейчас помнил все про Ганелона. Его память просто наложилась на мою, не стирая.

На улице стоял яркий день. Меня ждали мои лесные люди. Ну что ж, я не подведу их! Я знал, как нужно управлять Темным миром, — мне помогут память и знания Ганелона, но контроль будет моим, а это самое главное!

Я и Фрейдис вышли между колонн, и я на мгновение ослеп от яркого дневного света. Никакой пелены между колоннами уже не висело. Были радостные, улыбающиеся люди, а среди них та одна, которую я хотел больше всего видеть. Моя Арле, моя красавица, она дождалась меня и тоже счастлива меня видеть. От радости я забыл, что не один, что теперь я здесь начальник, и радостно замахал ей рукой. Арле бросилась ко мне, обняла и окутала облаком своих волос. Ради этого стоило жить!

Лесные жители радостно кричали при виде нашего счастья. Они обрели свободу, и весь Темный мир принадлежал им.

Арле повисла на мне и поцеловала.

Но Медея! Ах, сладкая ведьма, какой бы мы были парой!

Сейчас она звалась Малеска. Ее импресарио небезосновательно уверял, что она — самая очаровательная девушка Америки. Возможно и так, но если б я заранее знал, что она сегодня вечером будет исполнять здесь «Крыши Виндзора», то нашел бы для посещения какое-нибудь другое заведение.

Теперь было поздно — я сидел за столиком, жуя сэндвич и потягивая виски с содовой.

Свет в зале погас, а прожектора на сцене выхватили кланяющуюся Малеску. Разразилась буря аплодисментов. Я все еще надеялся, что она не помешает мне спокойно поужинать. Просто нужно сделать вид, что меня здесь нет, и не смотреть в ее сторону. Я принялся за белое мясо цыпленка, по-прежнему не забывая про виски с содовой. На некоторое время мне даже удалось направить мысли в другое русло, впрочем не надолго — пока не зазвучал знаменитый бархатный голос…

Я слушал, как она поет. Скрипнул стул. В полутьме кто-то сел возле меня. Вглядевшись, я узнал одного из заправил шоу-бизнеса.

— Привет, Бертон, — сказал он. — Не возражаешь, если я присяду за твой столик?

Я согласно кивнул головой, и он сделал заказ бесшумно подбежавшему официанту. Малеска все еще пела.

Человек, севший за мой столик, уставился на нее с восторженным вниманием, как впрочем и все остальные в этом зале, кроме меня, конечно.