– Думаешь, я не боюсь? – хрипло говорит Мейсон, и я снова смотрю ему в глаза. – Поверь, боюсь, мы все боимся, но ей нужно… Не знаю, что ей нужно, но точно не я. И не Кэм. И не кто-либо еще. Ты ей нужен, чувак. Так и должно быть.

Мотаю головой, обхожу его и захожу в комнату, он, как тень, следует за мной.

– Мейсон, она не помнит, что мы были вместе.

– Я знаю.

– Да? – Я сажусь на край кровати и смотрю на него снизу вверх. – Ты знаешь, как сказать женщине, которая думает, что у нее был только один мужчина, что отец ребенка, которого она потеряла, – ты?

Над этим вопросом Мейсон, похоже, не задумывался. Он обмякает и плюхается в кресло напротив меня. Запрокидывает голову и смотрит в потолок. Наконец-то он понял, что все бесполезно. Он понял, почему я в таком отчаянии.

Как ей такое объяснить?!

Это.

Просто.

Невозможно.

Глава 41

Ноа

Уже двадцать минут я сижу у ее кровати. Ее глаза начинают медленно открываться, и я изо всех сил пытаюсь улыбнуться.

– Привет, мам!

– Милый, почему ты не разбудил меня? – Она накрывает мою ладонь своей, вглядывается мне в лицо и пугается. – Ноа, нет… Что-то с Ари? Разве она…

– С ней все в порядке, – хрипло отвечаю я; знаю, что в моем голосе слышны слезы и усталость, но ничего не могу поделать.

– Ноа?

Прикусываю внутреннюю сторону щеки и отвожу взгляд, по лицу против воли бегут слезы.

Мама видела, что я плачу, только когда я был малышом. А потом в тот день, когда я пришел рассказать ей о несчастье с Ари.

Те долгие дни, пока Ари была без сознания, я не уезжал из больницы. Когда приходил врач и просил нас покинуть палату, чтобы осмотреть ее, я прибегал повидаться с мамой. Это утешало меня. Если бы не было этих встреч, не уверен, что я бы справился. Встречи были короткие, минут по двадцать, потом мама начинала волноваться и гнала меня обратно к моей девочке, но благодаря им я не сошел с ума.

Теперь я снова на грани безумия.

Мама сжимает мою руку, я опускаю голову и глубоко вздыхаю.

– Мам, она меня не помнит. – Я не могу четко разглядеть ее лица, потому что смотрю на нее сквозь слезы. – Она проснулась, но проснулась она в том мире, где еще не встретила меня.

Мама грустно вздыхает, и я сглатываю. Стараюсь держаться ради нее, как она всегда старалась ради меня. Я не чувствую в себе сил и вижу в мамином взгляде позволение не искать эти силы.

– Иди ко мне, малыш. – Она тянет меня за руку, и я прижимаюсь к ней.

Мама гладит меня по спине, и я ненавижу себя за то, что дал слабину, втянул ее в этот кошмар, но она не позволила бы мне поступить по-другому.

Закрываю глаза и говорю себе, что мне повезло, что я не одинок, что я должен быть благодарен за то, что у меня есть, но мой разум орет, чтобы я заткнулся на хрен.

Что на самом деле я одинок.

Что ничего у меня нет.

Потому что какой может быть жизнь без Арианны Джонсон?

Никакой, вот и все.

* * *

Арианна

– Я хочу знать, – говорю я, и Мейсон встревоженно смотрит на меня.

Брат обходит доктора и встает рядом с Кэмерон. Они обмениваются взглядами.

– Ари! – Мейсон берет меня за руку и садится на кровать, на его лице отражается тревога. – Ты уверена, что это хорошая идея? Доктор только что сказал…

– Что это может сильно меня травмировать. Да, я слышала, но, думаешь, приятно проснуться и осознать, что на дворе декабрь, а ты застряла где-то в июле? – Я краснею от этого признания, а Мейсон крепче сжимает мою руку. – Я хочу понять, почему вы все так странно на меня смотрите. Что такого случилось за один семестр?

Мейсон опускает взгляд, но я успеваю заметить, что его глаза подозрительно блестят.

– Почему бы нам не остановиться на этом моменте? – вмешивается доктор Брайан. – Вернемся к осознанию того, что тогда произошло. Вы согласны, Арианна?

Мейсон ждет, пока я кивну, потом поворачивается к доктору.

– Итак, последнее, что вы помните, – это пляж, верно? – говорит доктор.

Мне становится не по себе, я откашливаюсь.

– Да… Конец лета мы провели в нашем пляжном домике, но я уехала раньше, чем планировала. Я помню, как уезжала, но не помню, как добралась до дома.

– Вы упоминали яркие огни.

Закрываю глаза и пытаюсь восстановить картинку.

Была ночь, когда я вышла на улицу, папа приехал за мной и ждал, когда я сяду в машину, чтобы отвезти меня домой. Я переходила дорогу и увидела другую машину, припаркованную неподалеку. Не уверена, но тогда я подумала, что это Чейз. Эту машину я не успела рассмотреть, потому что включились фары. Я подняла руку, чтобы защитить глаза, но это не помогло. Яркий свет ослепил меня.

А потом… темнота.

– Фары какой-то машины… Я переходила улицу, они включились и ослепили меня.

Доктор кивает и поворачивается к Мейсону. Брат говорит:

– Прямо как в эту ночь. – Он хмурится и смотрит на доктора. – Сейчас так и было. Она переходила улицу, и тут появилась машина. Сестра увидела ее, но… – Он нервно сглатывает. – Но было слишком поздно.

Мое сердце колотится, я вздрагиваю и пытаюсь глубоко вздохнуть.

Доктор Брайан закрывает папку и слегка наклоняет голову.

– Арианна, что-то, должно быть, случилось той летней ночью? Вы помните ту ночь?

Меня охватывает паника. Возможно, по моему лицу это не заметно, но мониторы, к которым я подключена, выдают меня с головой.

Мейсон напрягается, Кэмерон гладит меня по плечу, пытаясь успокоить.

– Эй, все хорошо, – вырывается у Мейса, я поворачиваюсь к нему и вижу, что он ласково смотрит на меня. – Я все знаю, – тихо говорит он.

Выдерживаю его взгляд.

– Знаешь?

– Да, сестренка. Я знаю о вас с Чейзом. Может быть, не все, наверняка не все, но главное знаю. Я знаю… – Он бросает взгляд на доктора и снова поворачивается ко мне: – Я знаю, что Чейз причинил тебе боль… разбил тебе сердце.

Сжимаю губы, чтобы не разрыдаться, – такая неподдельная грусть звучит в голосе брата, такая печаль светится в его глазах.

– Мейс…

Он понимающе качает головой.

Чейз разбил мне сердце, и Мейсон пытается сказать мне, что осуждает своего лучшего друга.

Крепко зажмурившись, я снова киваю, соленые слезы щиплют уголки