еще одного врача: психотерапевта. После его объяснений я приняла твердое решение.

– Не хочу, чтобы вы рассказывали мне о том, что произошло за эти последние несколько месяцев, – решительно говорю я. – Мне нужно самой вспомнить.

– Ари, – Мейсон качает головой. – Кое о чем тебе обязательно нужно знать.

Автоматически кладу руку на живот и киваю.

– Да, я понимаю, и я буду задавать вопросы, но только в тот момент, когда мне это понадобится. Доктор сказал, что информация от другого человека собьет меня с толку еще больше, а я так не хочу. Я хочу вспомнить сама. Они сказали, что я смогу.

– Конечно, сможешь, милая. – Мама ласково убирает волосы с моего лица. – Некуда спешить. Мы поддержим тебя, что бы ты ни решила.

– Да, кстати, завтра меня выпишут, и я не хочу… я не поеду домой.

Мама с тревогой смотрит на отца, а Мейсон догадывается, о чем я.

– Хочешь поехать в наш пляжный дом?

Я киваю:

– Последнее, что я помню, связано с этим местом, поэтому мне нужно вернуться туда. Когда начнется новый семестр, я вернусь.

– Но до начала семестра меньше месяца!

– Доктор сказал, что память может вернуться в любой день. Уже прошло полмесяца после несчастного случая, даже больше. Скоро я все вспомню. Может, даже завтра.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, которую прерывает мама:

– А если не завтра, если для этого понадобится больше времени?

Тошнота подкатывает к горлу, но я беру себя в руки.

– Я все равно хочу вернуться к учебе. Может быть, мне поможет, если я окажусь в кампусе с теми же людьми. Я ведь жила в общаге, да?

– Да. – Мейсон нервно откашливается. – Мне кажется, это хорошая идея. Надо попросить Кэмерон, чтобы она собрала тебе сумку в дорогу. И мы поедем с тобой.

Папа беспокойно хмурит брови, но кивает и кладет руку маме на спину, когда та встает.

– Мы с папой пройдемся по магазинам и купим продукты, чтобы холодильник не был пустым, – озабоченно говорит она. – И если ты думаешь, что после всего, что случилось, я помашу тебе ручкой и уеду домой, ты просто сумасшедшая. Я поеду с тобой. А чтобы не докучать вам, сниму дом поблизости.

Сжимаю ее ладонь.

– Мамочка, я догадывалась, что ты это скажешь.

Она подмигивает мне.

Время посещения подошло к концу. Теперь, когда я больше не в критическом состоянии, действуют стандартные правила больницы. Честно говоря, это облегчение. Родители советуют мне поспать и ни о чем не тревожиться. Но если бы они знали, как у меня сводит живот от мыслей о наступающей ночи, они бы забеспокоились.

Улыбаюсь им, притворяюсь веселой, но, как только все уходят, меня опутывает липкий страх. Скоро выключат свет, и из коридора не будет доноситься ни звука. Только медсестры иногда тихо переговариваются между собой.

Ненавижу эту тишину, и одна только мысль о сне приводит меня в ужас.

Что, если я закрою глаза и совсем все позабуду?

Что, если я закрою глаза и больше не открою?

Что, если я проснусь и не вспомню, кто я такая?

Прямо сейчас я еще я, только не хватает пары деталей. Но что, если завтра я превращусь в незнакомку, застрявшую в теле Арианны Джонсон?

Плюхаюсь на подушки, реву и размазываю слезы по лицу.

Вдруг раздается легкий стук, я выпрямляюсь и с удивлением вижу Ноа. Он стоит в дверях и держит в руках пакет.

– Вредное привидение Каспер снова действует тебе на нервы? – Голос звучит ласково, но напряженно.

Я смаргиваю слезы.

– Да, хулиганство то еще. Брызгает мне водой в глаза. Жутко раздражает.

Он тихонько смеется и кивает, как будто понял, что я имею в виду.

Понял, как мне надоело плакать.

– Я принес тебе кое-что. – Несколько секунд он стоит в дверях, потом заходит и протягивает мне пакет.

– Что это?

– Кое-что, что поможет тебе пережить эту ночь.

Парень поворачивается к двери, но я окликаю его:

– Не обязательно уходить… прямо сейчас.

Он не сразу оглядывается, а когда оглядывается, в комнате повисает какое-то странное напряжение.

Он не хочет уходить, я это знаю.

Откуда я это знаю?

Я откашливаюсь.

– Можешь подождать, пока кто-нибудь из персонала не выгонит тебя. Ждать придется недолго.

Ноа кивает, засовывает руки в карманы толстовки и садится рядом с кроватью на стул.

Я достаю из пакета наушники и старый айпад. С благодарностью улыбаюсь ему:

– Ты принес мне музыку?

Он смотрит мне прямо в глаза.

– Да вот решил, что тебе захочется ненадолго забыться.

Откуда ты знаешь, что я с трудом засыпаю? Что мне помогает музыка?

Откуда ты знаешь, что мне нужно?

– Спасибо, – шепчу я, включаю айпад, вставляю в ухо наушник, а второй наушник протягиваю Ноа.

Нажимаю воспроизведение, музыка начинает играть, и мои глаза закрываются. На меня нисходит спокойствие, дыхание становится ровным и глубоким.

– Как хорошо, что этот парень хоть немного поспит наконец-то.

Открываю глаза и вижу медсестру Бекки. Наверное, я уснула, и, наверное, прошло довольно много времени, потому что, когда я поворачиваюсь к Ноа, вижу, что он спит, положив руку на матрас рядом со мной.

– Извините, – шепчу я. – Я знаю, что посетителям нельзя оставаться на ночь.

– Да ладно, у вас же отдельная палата, так что можно. – Бекки машет рукой, и я замечаю, что в руках у нее куртка. – Вообще-то у меня завтра выходной, и я решила заскочить попрощаться. Ведь вас выписывают.

– Спасибо за все, что вы для меня сделали.

– Да что вы, мне было приятно. У вас такая замечательная, такая любящая семья, нечасто такое бывает. – Она вздыхает и с улыбкой смотрит на Ноа. – А этот парень, он не отходил от вашей кровати.

Мое сердце тревожно сжимается.

– Правда?

Она кивает и смотрит на Ноа с материнской нежностью.

– Когда вы были в коме, он, бедняжка, спал не больше часа или двух в день. Пару раз сходил принять душ, и я сомневаюсь, что он ел что-то. Сидел рядом с вами, беспокойный, как малыш в ожидании подарков от Санты.

Я хмурюсь и удивленно смотрю на медсестру. Вижу загадочный блеск в ее глазах.

– Ладно, пойду, а то еще разбужу его.

Молча киваю и машу ей рукой на прощание, но как только она уходит, поворачиваюсь к Ноа.

Разглядываю его руку, которая лежит в дюйме от моего бедра, прикрытого одеялом.

Разглядываю его лицо: длинные ресницы, отбрасывающие тень на скулы, черные волосы, выбившиеся из-под капюшона, небольшая щетинка на подбородке.

Он глубоко дышит во сне, его грудь мерно приподнимается и опускается.

Снова