Дверь открылась. Жаль, со входом в темницу мы не могли поступить так же — боялись привлечь к себе лишнее внимание. Но здесь мы уже были готовы к отчаянным действиям.

Я сама от себя не ожидала, но, как только преграда исчезла, я бросилась к вору на шею. Видимо, он тоже не предвидел такого порыва и поэтому прижал меня к себе. Даже побывав в темнице, Милош всё ещё пах по-родному тепло и приятно — липовым цветом и лимоном. Я прижалась к нему, наслаждаясь мимолётной близостью. Как же я скучала по его усмешке и колким словам!

Сзади раздалось неловкое покашливание. С неудовольствием я повернулась, испытав разочарование, но потом невольно воспаряла духом. Ловкач тоже расстался со мной неохотно, а его рука всё ещё лежала на моей талии, притягивая к себе.

— Не хочу прерывать, но нам нужно спешить, — встрял Йоран.

Мы последовали к камере Вегейра. Милош, как всегда привыкший контролировать всё и вся, опередил меня. Он всегда ходил очень быстро, и я едва поспевала. Мне показалось, что он первым достиг камеры нужного заключённого. Пока Йоран возился со вторым замком, меня неожиданно озарила мысль, и я решила проверить догадку.

— Ивар, — позвала я вора. — А откуда ты знаешь, кто нам нужен?

Он поморщился. Ловкач любил говорить, что привычки всегда выдают человека. В этот раз они подвели и его. Видимо, устав от безделья в камере, он потерял бдительность. Конечно, он мог заметить, что мы замедлились, когда проходили мимо другого осуждённого, но… Это было слишком. Даже для Милоша Дульбрада.

Мы оба поняли это. Вор осознал, что я напала на след, а я… размышляла. Откуда он знал, что я захочу вызволить Вегейра? Ловкач хорошо изучил меня за время, проведённое вместе, а значит, не сомневался, что я помогу тому, кто однажды меня спас. Но чтобы предугадать мои дальнейшие действия, он должен знать всё то, что произошло в доме лекаря. Получается, Милош за мной следил?..

Хотя… чему я удивляюсь? Едва ли Дульбрад оставил бы без присмотра зрячую, чья жизнь и так чуть не оборвалась. Но меня всё ещё не покидало ощущение чего-то странного, неправдоподобного. Что-то смущало, и я не могла понять что.

Я окинула вора взглядом. Как он попался? Совпадение ли, что его поместили в одну темницу с Вегейром? У меня была уйма вопросов.

— Я не верю, что ты не мог сбежать, — осенило меня. Ловкач имел с собой любимые очки с голубыми стёклами и, один Треокий ведает, что ещё. В рукаве вор всегда держал множество трюков и уловок. Раз я, хоть и начитавшаяся его книг и способная обойти магические ловушки, смогла попасть в тюрьму, то почему такой опытный лихач, которого никто не смог вывести на чистую воду, оказался не способен совершить побег?

Он слегка улыбнулся.

— Зато я верил, что ты сможешь справиться без моей помощи.

— Ты… Ты… — запнулась я от злости, — …специально сюда попал, чтобы не помогать мне спасти Вегейра? И кстати, ты так и не ответил. Ты следил за мной в доме целителя?

— Уна, к чему спрашивать то, что и так знаешь? — устало хмыкнул он. — И я должен был узнать, готова ли ты к нашему «приключению» в столице.

— Так это просто проверка? — обескураженно произнесла я. — Ты заставил меня поверить в то, что тебя казнят, ради… чего? Собственного тщеславия?

— Уна, — как всегда попытался Милош воззвать к благоразумию, но я его не слушала. На меня словно вылили ушат холодной воды. — Тише, нас могут услышать.

— Я не понимаю, зачем ты попал в тюрьму, Ивар.

— Для большего стимула и чистоты эксперимента, — ответил он. — А теперь, пожалуйста, давай идти…

Я не просто разозлилась, я пришла в бешенство. Я терпеть не могла, когда другие мной манипулировали, но, видимо, такова участь зрячей. Ловкач просто использовал мои чувства к нему. Он не способен любить.

— Ты чудовище, — прошептала я.

Зачем ему все эти уловки? Ради чего? Я сбежала из наших комнат после своего признания, боясь находиться рядом с тем, кто меня оттолкнул. Он уже достаточно ранил меня, когда признался, что потомок княжеского рода никогда не сблизится с сиротой.

— Я должен был тебя вернуть, — взволнованно проведя рукой по волосам, сказал Милош.

Я поняла, что всё сказанное до этого — лишь предлог, чтобы очутиться здесь. Правда лежала куда глубже. Нет, он не мог просто попросить меня остаться. Куда проще для него оказалось сделать вид, что он не заметил моего ухода, и создать такие условия, чтобы я забыла об отчуждении, возникшем между нами. И даже сейчас он не сразу признал истину.

Я дорога ему. Не как зрячая, нужная цесаревичу. Не как ещё одно преимущество для поиска шкатулки. Нет, просто как Уна, приносящая нечто радостное и тёплое в его жизнь. И пусть позже он вспомнит о своей благородной крови. Потом обстоятельства окажутся выше двух людей, испытывающих друг к другу симпатию, но сейчас есть просто я и он.

Я увидела это осознание в голубых глазах Милоша, которые вдруг заискрились за стёклами очков. Он притянул меня к себе, и случилось нечто невероятное: он меня поцеловал. Его губы, мягкие и жаждущие, коснулись моих. Я вся отдалась поцелую и забыла о мире вокруг. Время остановилось. Меня не волновало, что мы оба стоим в темнице и нас вот-вот обнаружат. Всё потеряло значение. Кроме него.

Я ощутила, как волна желания прошлась по всему телу. Необыкновенно горячие руки Милоша обжигали даже сквозь ткань. Я стала песчинкой, подхваченной океаном. Я захлебнулась в ощущении счастья, нежности и его любви. По крайней мере, в этот миг так казалось. Нас перестало волновать, что мы находимся в темнице, на нас глазеют лихачи и смотрит Йоран. Даже то, что каждая секунда может дорого стоить, потеряло смысл.

Мы забылись.

Я растворилась в поцелуе. Милош касался меня с какой-то трепетной нежностью, которой никак не ожидаешь от циничного вора. Мне словно удалось на время снять с него маску.

Нас прервал чей-то поражённый возглас:

— Рон! А наставник-то по мужикам…

Мы отпрянули друг от друга, и я поняла две вещи: во-первых, Милош — единственный, кто видел меня настоящую из-за очков, а во-вторых, нашему преступлению помешали стражи.

Из камер посыпались пошлые шуточки. Лихачи забыли об унынии, наблюдая за разворачивающейся сценой. Когда стражи поняли, что пленников выпустили на свободу, то, отойдя от шока, схватились за оружие.

Нам повезло, что Йоран успел выпустить Вегейра. Понимая, что для мужчин я сейчас лишь обуза, отошла в сторону, освобождая проход. Хорошо, что противники не умели колдовать. Милош не дал нашим спутникам поднять клинки и достал припасённую на такой случай склянку с зельем. Я ещё раз убедилась, что свободе вора ничто не угрожало.

Послышался дребезг разбитого стекла. Как только ампула раскололась, спрятанное в ней заклинание атаковало стражей. Их глаза тут же закрылись. Как подкошенные, они упали на землю, погрузившись в сон.