– И все же мне неприятно, что кто-то у тебя отнял что-то приятное. – Он утыкается носом в мои волосы, и я таю. Его милое поведение каждый раз застает меня врасплох. Все видят его грубым и властным, но передо мной он предстает самим собой: со всеми недостатками и несовершенствами, со всеми грубыми и мягкими чертами. Я вижу его настоящего, и прекраснее в мире картины нет. – Как ты сюда добралась?

– Пришла пешком. – Я слегка отталкиваю его, и он убирает руки с моих бедер. Поднимаю блинчики со столешницы и направляюсь к столу. – Можешь взять два стакана и?..

– Яблочный сок. – Я оглядываюсь через плечо и замечаю, что он держит именно то, что я хотела попросить его прихватить.

– Яблочный сок, – повторяю я, пока он ставит его на стол. Затем подходит ко мне ближе и садится напротив. – Ты чего так уставился на сок?

– Потому что уверен, что не покупал его.

– Я купила его по дороге сюда. Он намного лучше «Пепси».

– Здоровее, это точно. Но лучше? Вряд ли. – Колт фыркает и откусывает от своего блинчика. – Черт, малышка, как же вкусно.

По моим венам растекается тепло, оно омывает меня и вызывает на щеках румянец. После его восхвалений мы вечно оказываемся в постели… как и после простого комплимента. Иногда создается впечатление, что он читает мои мысли. Меня поражает его отношение ко мне, отчего возникают сомнения в том, что он существует. Колтон Томпсон слишком хорош, чтобы быть правдой.

– Рада, что тебе понравилось, – бормочу я, наблюдая за ним.

– Нравится? Если ты пообещаешь готовить их каждый день, я, черт подери, готов на тебе жениться.

– Я не гожусь в жены, Колт. – Его глаз дергается, и я тут же жалею о своих словах. Черт подери, Ава, умеешь ты все испортить. Но это же Колт. Он – моя личная погибель.

– Ты уверенная и независимая, да. Но ты так мурлычешь, когда я забочусь о тебе, и ты умеешь быть покорной… Я бы сказал, что в правильных руках ты еще как годишься в жены.

Я прячу свою глупую улыбку за стаканом с соком и делаю глоток.

– В смысле, в твоих руках, да? – Его глаза темнеют. Я играю с огнем, и мне следует быть осторожной. Сначала необходимо рассказать ему о Леви. Это важнее желания быть оттраханной до потери сознания.

– В моих руках. На моем члене. Под моими пальцами. Все мои части тела идеально подходят твоим. Постарайся это запомнить, Ава.

Мокрые трусики меня больше не удивляют. Это ничто по сравнению с тем, как дико из-за него колотится мое сердце. Как часто в его присутствии вздымается моя грудь, особенно когда он со мной нежен. Его квартира – наше убежище, и в какие-то дни мне не хочется из нее выходить. Даже на секунду.

– Лайла рассказала мне о следующей игре, – выпаливаю я, и его брови взлетают едва ли не до линии роста волос. – Я не видела, что это игра против «Гладиаторов».

– Если не хочешь идти, я пойму.

– Я хочу. – Я ставлю свой стакан на стол и смотрю ему в глаза. Он хмурится, сбитый с толку, и я без лишних размышлений решаюсь все рассказать, отрезая себе все пути для отступления. – Я готова поговорить с тобой о Леви. Ты снова его увидишь, и я хочу, чтобы ты был готов. Он любит играть нечестно.

Колтон несколько секунд молчит, а потом улыбается.

– У него против меня нет шансов, Ава. Поверь мне. На льду он сможет впечатлить только свою мать. Остальные своими глазами увидят, какой он неудачник.

– Ты понятия не имеешь, что он сделал, но уже строишь предположения. – Я качаю головой и кусаю блинчик. Моя нервозность растворяется. Его способность успокаивать меня просто поражает, именно об этом говорила Лайла. Я прежде не встречала никого, кто понимал бы меня так хорошо, как он.

– Он потерял тебя, а значит, он неудачник. Он сделал тебе больно, и это доказывает, насколько слабый у него характер. Настоящие мужчины вызывают у своих женщин слезы радости, а не печали.

Господи. Обалдеть. Ненавижу его. Ненавижу за то, что он такой идеальный. Хорошо, что я принесла к нему кое-какую сменную одежду. Мне обязательно придется сменить белье. Моя киска ведет себя как влюбленная девица, она намокает от одних его слов. А еще эти чертовы насекомые, разбаловавшиеся в меня в животе… Пожалуйста, убейте меня. Я, черт подери, пропала.

Мы с Колтом лежим в его постели, спрятавшись под тяжелым одеялом. Я устроилась у него на груди, а он обнимает меня за плечи, прижимая к себе. Мы молчим, и это здорово. Он позволяет мне собраться с мыслями, не торопит, давая возможность говорить, когда я буду готова.

– Мои отношения с Джефферсоном были странными. – На мгновение я замираю. – Из-за чувств к нему я стала бестолковой. Я игнорировала все тревожные сигналы… по сути, я к ним тянулась, вместо того чтобы уноситься от них прочь. А знаешь, что самое дерьмовое? Он заставил меня поверить, что я должна измениться, дабы осчастливить его, ведь у нас точно были очень разные взгляды не только на отношения, но и на все остальное.

– Например?

– Он мог делать что угодно, ходить куда захочет, проводить время с друзьями, когда ему заблагорассудится. Мне же… Мне нужно было двадцать четыре часа в неделю быть только в его распоряжении. Если он меня звал куда-то, то совершенно не важно, была ли я чем-то занята в этот момент, я должна была бросить все и мчаться к нему. – Мой голос становится тише. – Я люблю гулять, общаться с друзьями, но из-за Леви я почти не виделась с Лайлой. Редко проводила время с друзьями. Я всегда хотела быть с ним, и в итоге именно этого он от меня и ждал.

– Ты винишь во всем себя? – удивленно спрашивает Колт.

– Колт, а я и виновата. Я дала ему слишком много власти над моими действиями и чувствами. Он считал меня своей собственностью, и я для себя придумала, что значит, он меня любит, поэтому и терпела это два года, – признаюсь я. – Если его не было рядом, мне нельзя было разговаривать с парнями, а потом это правило распространилось и на моих друзей. Одна из самых больших ссор у нас произошла, когда на весенние каникулы домой приехал Дрейк. Леви пригрозил, что порвет со мной, если я