– Не понравилось.

– Потому что нельзя так неуважительно обращаться с белой женщиной?

Джек мог бы возражать, но не стал. Присяжные имеют право сами судить, что к чему.

– Нельзя. – Мария снова покосилась на Кряхтелку.

– Вам также не нравилась то, как мистер Эванс выступал обвинителем в деле Руди Келли?

– Не нравилось.

– И вы заявили об этом мистеру Тобину?

– Да.

– До того, как он стал прокурором штата?

– Да.

– Обсуждали ваш уход из полицейского управления так же до того, как он стал прокурором штата?

– Да.

– Потому что еще до того, как он стал прокурором штата, он признался, что собирается преследовать в судебном порядке этих двух людей?

– Да.

– Потому что заранее решил, что они виновны?

– Да.

Как многие адвокаты, Джимми, если у него во время перекрестного допроса пошла полоса удач, не знал удержу. Он послал мяч через две базы, его раннер подбегал к третьей, но Джимми настроился совершить круговую пробежку,[30]и его несло.

– Где вы живете в настоящее время?

– На ранчо за городом.

– Вы там живете с мистером Тобином?

Джек не мог поверить, что Дикарло задал подобный вопрос.

– Это не то, на что вы намекаете.

– Мисс Лопес, отвечайте только «да» или «нет». Вы там живете с мистером Тобином?

– Да.

– А также с мистером Хоакином Санчесом, который в свое время был помощником мисс Трейси Джеймс?

– Да. – Голос Марии дрогнул.

– Это правда, что вы поселились с мистером Тобином и мистером Хоакином Санчесом с того дня, как устроились на работу к мистеру Тобину?

– Да.

– Я очень внимательно слушал, когда вы давали показания о письме, полученном в 1988 году из полицейского управления Дель-Рио. Я правильно понял, что мистер Брюм, прочитав это письмо, попросил, чтобы вы связали его с канцелярией прокурора штата?

– Правильно.

– Именно с канцелярией?

– Да-а. – В голосе Марии послышалась неуверенность.

– А не с мистером Эвансом?

– Ну… наверное, он не назвал его фамилии, но я понимала…

Джимми оборвал ее на полуслове:

– Вы слышали, что к телефону подошел мистер Эванс?

– Нет. Я сразу передала трубку мистеру Брюму.

– Вы предположили, что мистер Брюм разговаривал с мистером Эвансом или он произносил его фамилию?

– Предположила, поскольку мистер Эванс единственный прокурор штата, который занимался делом Келли.

– Таким образом, вы не слышали, чтобы мистер Брюм обращался к собеседнику по фамилии?

– Не слышала.

– Когда мистер Брюм попросил вас связать его с канцелярией прокурора штата, он сообщил вам причину?

– Конкретно нет.

– Ваше заключение основывалось на том, что он только что прочитал письмо. Так?

– Так.

– Вы не слышали содержания разговора?

– Я слышала, как мистер Брюм сказал, что он немедленно приедет…

– Вы только слышали, как мистер Брюм сказал, что он немедленно приедет?

– Да.

– Сколько прокуроров штата, помимо мистера Эванса, работали в канцелярии округа Кобб в 1988 году?

– Четверо.

– Справедливо ли утверждать, что полицейское управление регулярно связывалось с каждым из них?

– Справедливо.

– В том числе мистер Брюм? Он обсуждал деловые вопросы с каждым из них. Так?

– Так.

– И не только по телефону. Ездил к каждому из прокуроров в канцелярию?

– Иногда.

– Следовательно, и в тот день он мог позвонить одному из других прокуроров штата по совершенно иному делу?

– Не думаю.

– Но наверняка не уверены?

– Наверняка – нет.

– И у вас нет конкретного доказательства, кроме собственных предположений, что мистер Брюм разговаривал по телефону с мистером Эвансом и отправился встретиться именно с ним? Под отсутствием конкретного доказательства я понимаю, что мистер Брюм не назвал фамилии мистера Эванса, когда просил соединить его с канцелярией прокурора штата, вы не слышали в трубке голоса мистера Эванса и мистер Брюм не обращался к своему собеседнику по фамилии, когда говорил по телефону. Так? – Все это Джимми выпалил скороговоркой, точно пулемет.

– Вы правы – ничего такого я не слышала. Но он прочитал письмо и тут же попросил меня соединить его с канцелярией прокурора.

– Ваша честь, вопросов больше не имею. – Возвращаясь на место, Джимми заносчиво посмотрел на Джека, словно говоря: «Учись, как надо вести перекрестный допрос!» Но этот взгляд Джека нисколько не смутил. Он уже вставал, когда судья Стэнтон спросил:

– Повторный допрос свидетеля стороной обвинения?

– Да, ваша честь. Благодарю вас. – Джек приблизился к Марии, но при этом смотрел на Дикарло. – Мисс Лопес, адвокат спросил вас, живете ли вы вместе со мной с тех пор, как поступили ко мне на работу, и вы ответили утвердительно. Существует ли особая причина, почему вы переехали в мой дом?

Джимми немедленно заявил протест:

– Ваша честь, мне можно подойти?

– Давайте, давайте, – раздраженно ответил Стэнтон, а сам с явным интересом ждал, что последует дальше. Все в зале, казалось, подались вперед, стараясь подслушать, о чем станут говорить представители сторон у судейской кафедры.

– Судья, – начал с полдороги адвокат, – это не имеет отношения к делу. Понятия не имею, что она ответит, но ответ может быть предвзятым и нанести вред моим клиентам.

– Ответ может быть предвзятым – такого протеста мне не приходилось слышать. Что скажете, мистер Тобин?

– Что ж, ваша честь, эту дверь отворил сам мистер Дикарло. Я не задал ни единого вопроса по поводу того, где живет мисс Лопес. Мистер Дикарло намерен создать у присяжных впечатление, что меня, мисс Лопес и мистера Санчеса связывают странные, непозволительные отношения. Но при этом он запрещает ей объяснить, почему она оказалась в моем доме, поскольку слова свидетельницы могут оказаться предвзятыми и нанести вред его клиентам. Ему надо было сперва подумать и уж затем пытаться нас опорочить, задавая подобный вопрос.

– Согласен, – заметил Стэнтон. – Мистер Дикарло, вы сами отворили эту дверь, и теперь мы вынуждены узнать, куда она ведет. Протест отклоняется.