— Чудит она, — пояснил Николай, глядя в окно. Ему не сиделось дома: хотелось быть там, где-то, где Татьяна. Может, она нуждается в помощи, поддержке, может, ей страшно и одиноко — и рядом нет никого, надежного, сильного, спокойного, уверенного, который все поймет и ни за что не предаст.

— Она всегда чудит, — сказал безжалостный капитан. — Ты бы лучше о работе думал, по знакомым пробежался, друзьям позвонил — глядишь, и наскребли бы по сусекам какую-нибудь непыльную должность. А наша Зглиницкая сама за себя постоит, будь спокоен. Челюстями щелкнет — и нет проблемы.

— Зря ты так, — вздохнул майор. — Ты же ничего не видел. Вчера она отправилась в парикмахерскую, прямо от тетушек, волосы отрезала и перекрасилась.

— Да ну? — издевательски протянул Сахалтуев. — Впервые слышу, чтобы женщина, которая так следит за собой, как мадам Зглиницкая, ходила по каким-то парикмахерским. Ужас!

— Другой человек, — терпеливо втолковывал Николай. — И лицо у нее другое — не светится, не улыбается.

— Злая?

— Если бы. Не знаю какая. Другая. И от этого страшно. С таким лицом можно и на амбразуру прилечь на досуге.

— Где у тебя соль? — спросил Юрка.

— Откуда я знаю? — совершенно искренне возмутился Николай. — Ты же сам куда-то ее и поставил в прошлый раз.

— Мать моя женщина! — завопил капитан. — Ты что, после этого ни разу ничего не готовил?!

— А для кого? — удивился Варчук.

— Ладно, что там дальше было?

— Дальше — интереснее. Ты знаешь, что у нее, оказывается, есть гараж с транспортным средством?

— Ух ты! Как же это мы проворонили?

— Вот-вот, именно этот вопрос я бы и хотел поставить господину стажеру; я адресок списал, ты пробей на всякий случай.

— Шпиёнка! — постановил Юрка. — Как есть шпиёнка. Все время с ней какие-то сюрпризы, час от часу не легче. Что за средство-то?

— «Веселый пузырек» какой-то, — пожал плечами майор. — Ты же сам его покупал. «Лучшее средство для холостяка, которому изредка приходит в голову помыть посуду!»— передразнил он друга, — Я из него мыльные пузыри пускаю, здоровские такие пузыри получаются.

Юрка осторожно прикрыл шипящую сковороду крышкой, сел на табуретку, как страдающая жена, сложил руки на коленях и внимательно посмотрел на шефа.

— Знаешь, Коленька, — сказал он нечеловечески кротким голосом, — не того человека мы Дурдомом дразнили. Вот ты вполне можешь уволиться со службы по состоянию здоровья. Психического. Какое у нашей Татьяны транспортное средство, спрашиваю? И никому не признавайся, что мыльные пузыри пускаешь, — не поймут, поверь мне на слово.

— А-а, — догадливо протянул Варчук. — А я думаю, что тебе сегодня приспичило меня обличать: соли нет, приправ нет, стирального порошка нет… Интересное у нее средство, Юрка, «Харлей Дэвидсон», навороченный — просто жуть. И вот, представляешь, выходит она из гаража вся в коже, на ногах ботинки эти, типа солдатских. Такое впечатление, что мир рухнул.

— Верю, — озадаченно сказал капитан. — Как если бы английская королева на самокате по Крещатику каталась.

— Вот-вот, — подтвердил Николай.

— А потом что?

— Потом мне пришлось несладко, потому что у меня как-то не оказалось под рукой ни паршивого «харлея», ни захудалой «хонды», ни даже велосипеда.

— Упустил?

— Отчего же. Иногда и нам везет. Парнишка помог, воду какую-то по фирмам развозит. Я его тормознул, показал удостоверение и попросил следовать за мотоциклом. Благо, она не очень разгонялась, скорее прогуливалась.

— И что? — уже с интересом спросил Юрка.

— Парнишке, по-моему, понравилось. А вообще я ничего не понял. Она приехала в парк этот, к Черторою, — ну, ты знаешь, устроилась на берегу, среди песка и коряг, и пила шампанское прямо из горлышка. Сюрреалистическая картина. Потом она села и уехала, а я поковылял на троллейбус, потому что своего добровольного помощника к тому времени уже отпустил. Вот такие пироги. Да, как ты понимаешь, на работу она два дня не ходит.

— Жаль, мы не можем организовать за ней постоянное наблюдение, — вздохнул Сахалтуев. — Беру свои слова обратно, взамен предлагаю яичницу. Ты прав: что-то у нее случилось. Только вот что?

— И не подойдешь, — повторил Варчук.

— Коля, — одернул его друг и коллега, — ты ей все равно ничем не поможешь. Ты же видишь, какая она…

— Какая?! — грозно спросил Николай, будто ему наступили на больную мозоль.

— Необычная. — Сахалтуев поставил на стол полную тарелку. — Ешь давай, скоро станешь похож на бродячий скелет. Ты бы такую жену или любовницу, как она, сам не вынес. Представляешь, каково это — жить с таким счастьем под боком? Все время меняется, все время какие-то тайны, загадки, сюрпризы, недоговоренности. Долго ли сдуреть? И при этом ты понимаешь, что случайно стал владельцем прелестного динозавра ярчайшей расцветки. Тебе, конечно, все завидуют, но ты-то знаешь, что твой динозавр в любой момент тебя проглотит и костей не останется. Она же для красоты, Колюня, как богиня — для красоты, поклонения и восхищения сугубо издалека, на безопасном расстоянии. Но не для жизни. Вот скажи, что бы ты с ней делал?

— Любил, — просто ответил майор.

* * *

Варчук не соврал и не преувеличил: Тото действительно устроила нечто вроде поминок по себе прежней и шампанское прямо из бутылки тоже пила, сидя на берегу реки и ни о чем не думая. Возвращаясь в город, она не слишком представляла себе, куда поедет, однако судьба решила за нее. Зазвонил телефон, и определитель высветил странный комментарий: «Облезьяна». Посторонний, может, и сделал бы вывод, что владелец телефона читал Достоевского, но уж точно не сказал бы, что номер принадлежит Павлу Бабченко.

— Здравствуй, Пашенька! — проворковала она. — А в двух словах нельзя? Совершенно отвратительно себя чувствую. Готов и на это? Договорились. Я вас не пугаю, но я вам не завидую. Все на том же углу? А тебе не кажется, что мы становимся до ужаса предсказуемыми? Так и горят шпионы.

* * *

С «того самого угла» Павел повез ее в только что открывшийся японский ресторан, твердо помня, что даже самое худшее настроение Тото легко можно поправить двумя-тремя суши и шашлычком из осьминогов с чашечкой теплого саке. Если он и был удивлен внезапной переменой ее имиджа, то слова по этому поводу не сказал. Разве что велел одному из охранников оседлать «харлей» и следовать за кортежем.

Пережив недолгую, но довольно утомительную церемонию торжественной встречи, которая сопровождала всякий выход Бабуина в свет, радостные причитания владельцев заведения и долгие уговоры пообедать за счет ресторана, они наконец получили возможность остаться вдвоем.

— Это точно должно поправить тебе настроение и здоровье. — Павел нашел в меню особо привлекательное нечто и призывал Татьяну выразить свое мнение.