– Нам тоже поступила кое-какая информация, которую огласить мы не можем в интересах следствия, – задумчиво уведомил Гуров. – Стоп! А этот задержанный – не тот ли, кто нам и нужен? – он указал на переодетого Жаворонкова.

– Точно! Про него нам и говорили, – согласился Крячко. – Это ты вымогал у него деньги?

– Ну и чи-то?! – ломая из себя суперблатяка, тот нахально ухмыльнулся. – Слышь, начальник, пару слов вне протокола. Вы не по делу вот этих правильных пацанов заластали. Пока их не отпустите, ваще – слова не скажу.

– А отпустим – показания дашь?

– А че не дать-то? Ха! Я – под презумпцией.

– Хорошо… Отпустите этих двоих! – распорядился Гуров.

Майор, видимо, собиравшийся возразить, безнадежно махнул рукой. Гопники, с которых сняли наручники, растерянно переглянувшись, вопросительно воззрились на Жаворонкова.

– Братан, тебе че, помочь – как там, че?.. – пожимая плечами, спросил один из них.

– Пацаны, делайте ноги! А я выкручусь – у меня все схвачено! – изобразив скованными наручниками руками убедительный жест, доверительным тоном уведомил тот.

– Ну, лады, братан! Давай, держись! Мы – с тобой! – быстренько исчезая, на ходу провозгласили «правильные пацаны».

– Ну, я слушаю! – Гуров повернулся к «задержанному».

– Да а че по-пустому базлать-то? Короче, один мозгокрут мне подгреб инфу насчет того, что этот фраерок бабло в катранах метет лопатниками. А сам – крыса еще та! В охранке когда работал, за бабло своих же сдал с потрохами. А ща где-то в начальнички втерся, тоже крысятничает по-черному. Мужика наркотой накачал, и тот сгорел в своей тачке на Кольцевой. Ну а я ж не прокурор! Срок ему не намотаю. Но свой моральный ущерб компенсировать должен же был как-то!..

Слушая его, Коротков позеленел и сник. Судя по его унылому взгляду, он уже трижды пожалел, что обратился в полицию и согласился сыграть роль «подсадной утки».

– Это какой еще такой моральный ущерб? – возмутился Глинин.

– Да я сон, в натуре, потерял, когда узнал, какие дешевые крысы топчут асфальт моего любимого города! – с блатяцким пафосом провозгласил «гопник».

– Так, майор! Это наши клиенты. Мы их забираем с собой, – категорично заявил Гуров.

Тот, досадливо морщась, лишь сокрушенно вздохнул.

…Полчаса спустя, сидя перед операми главка Гуровым и Крячко, окончательно деморализованный Коротков неохотно выдавливал из себя слова. Уличенный во лжи по поводу того, где он на самом деле был двадцать седьмого днем – аудиозапись разговора Суконцевой с ее подругой произвела на него серьезное впечатление, – Коротков вначале пытался отмолчаться. Однако обещание того, что его судьба в перспективе может оказаться весьма незавидной – суд учтет, насколько он пытался помочь следствию или, наоборот, его запутать, – быстро убедило в обратном. И он заговорил. Правда, клялся и божился, что знает не слишком много. По его словам, двадцать седьмого марта после обеда ему позвонил Гвоздикин и сказал, что он должен помочь некоему Чупе «оприходовать» Андрея Вертянина.

– Что значит «оприходовать»? – уточнил Гуров.

– Отключить любым возможным способом и передать этому самому Чупе, – кривясь, пояснил Коротков.

Как далее явствовало из его рассказа, он позвонил Вертянину, но тот не взял телефон, из чего Коротковым был сделан вывод, что «клиент» находится в ресторане и не слышит звонка. Тогда он позвонил Ирине Суконцевой, которая уже давно работала на Гвоздикина, и предложил ей добавить в вино Вертянину снотворное, чтобы оно сработало где-то по пути к ее дому. Но она отказалась наотрез. Однако пообещала, что в той стороне, куда они с Вертяниным наметили сорваться в ближайшие минуты, она попросит его остановиться у магазина «Барабашка», якобы для того, чтобы там купить шампанского.

Взяв к себе в машину Чупу, Коротков доехал с ним до «Барабашки». Ждать им там пришлось недолго. Вскоре появился «Форд» Вертянина, из которого вышла Суконцева и побежала в магазин. Тут же, подойдя к машине, Коротков постучал по дверце, а когда Вертянин опустил стекло и выглянул, он быстро ткнул его в лицо электрошокером. Тот сразу же упал без сознания. Вдвоем с Чупой они пересадили оглушенного инженера на пассажирское кресло, за руль «Форда» сел Чупа и быстро куда-то уехал. Коротков тут же уехал к себе. На следующий день от Гвоздикина он получил двести пятьдесят тысяч рублей, которые полностью спустил в подпольных катранах. Мысль о том, что он соучастник убийства Вертянина, не давала ему покоя. И поэтому последнее время он все чаще стал пить. Да и Суконцева, когда стало известно, что Вертянин погиб, ходила сама не своя. И тоже частенько начала «заглядывать в стакан»…

– Кто такой Чупа? Как он выглядит? – выслушав его, спросил Гуров.

– Точно не могу сказать… – Коротков развел руками. – Мужик такой крупный, с усами, на руке вытатуирован якорь. Знаю только по кличке. Чупа, и все. Как-то слышал, что он работает по «заказам», но откуда взялся, где обитает – вообще не в курсе. Я только раз, когда мы с ним ехали к «Барабашке», попробовал его спросить – кто он и откуда, так он на меня так зыркнул, что у меня сразу отпала охота хоть о чем-то с ним разговаривать…

Сделав вывод, что есть резон составить фоторобот Чупы, Лев поинтересовался:

– Ну а как же ты вообще вляпался в эту историю?

– Игра проклятая довела… – Коротков хмуро поморщился. – Как-то продулся – хоть стреляйся. Вениамин выручил – нас с ним Ирина познакомила, но потребовал работать на него. Она и сама-то у него на крючке. Еще когда училась в институте, втихаря работала «девочкой по вызову». Ну и с ней как-то случилась какая-то скверная история. Точно я не знаю, что там было, но кто-то вроде бы умер. Гвоздикин – он был одним из ее клиентов – ситуацию разрулил, дело сумел замять, а Суконцева стала выполнять его задания. Тогда же, в институте, она вышла замуж за Тамалидзе. И тоже по Венькиному благословению – он их с Вахтангом познакомил. Но детей не было, и они разбежались. Ирка и с Вертяниным любовь закрутила по его приказу.

По поводу сегодняшнего происшествия Коротков рассказал, что о звонке «вымогателя» говорить никому не стал – опасался, что его, как «засветившегося», препоручат «заботам» Чупы. Ну а чтобы отвязаться от неизвестного наглеца, решил заявить в полицию. По его представлениям, реальных доказательств у вымогателя не было никаких, и поэтому ему полиция не опасна.

– …А это… На работе-то меня хватятся… – с заметной многозначительностью неожиданно обронил Коротков. – С этим-то как быть?

– На работу уйдет представление райотдела полиции о том, что гражданин Коротков задержан в кинотеатре за пьяный дебош и находится в КПЗ до выяснения обстоятельств. – Гуров чуть заметно улыбнулся с оттенком снисходительной иронии. – Думаю, этого будет достаточно. Вы согласны? Ну и отлично!..

Закончив допрос, опера решили оставить Короткова в КПЗ – основания для этого имелись, к тому же не исключалась возможность и того, что его и в самом деле могут попытаться убить.