Уилкокс задумчиво кивнул.

– Как Сэм?

– В полном порядке. Спит. Она сказала мне, что встретила кое-кого из твоих знакомых. Женщину по имени Дебора.

Казалось, он был удовлетворен этим.

– Очень богобоязненная, глубоко верующая женщина. Она бы тебе понравилась. Где сейчас Дебора?

Эбби была почти уверена, что Уилкокс знает ответ на этот вопрос.

– Она мертва. Погибла при пожаре.

Его лицо оставалось бесстрастным.

– Вон оно что… «Он будет крестить вас огнем и Святым Духом»[25].

Библейские цитаты были броней Моисея, и он любил прятаться за ними. Если б она спросила его, что это значит, разговор перерос бы в религиозную дискуссию, в которой он однозначно доминировал бы, искажая смысл стихов в соответствии со своими собственными потребностями. Эбби на миг задумалась, не пойти ли по этому пути. Это определенно заставило бы его говорить. Но большого толку от разговора на подобные темы не будет. И оставалось еще то, что ей обязательно требовалось узнать.

– Почему ты послал Дебору в эту школу?

– Я никуда ее не посылал, Абихейл. Она вызвалась добровольно. Я сообщил ей, что моя внучка попала в беду, и Дебора сразу же сказала, что постарается помочь. Она всегда была находчивой женщиной.

Есть! Он не стал уклоняться от этой темы. Эбби сделала долгий, прерывистый вдох.

– Сэм и вправду твоя внучка?

– А ты как думаешь? – ответил Моисей.

Что она и вправду думала? Ее биологическая мать присоединилась к секте Уилкокса, когда ей было чуть за двадцать. Как бы Моисей Уилкокс поступил с привлекательной молодой женщиной, которая была готова на все, что он скажет?

«Вы двое так похожи…»

Выходит, так оно и есть.

Она уже сама видела это. Те же брови, тот же подбородок. Те же глаза…

Ребенком Эбби всегда знала, что ее призвание – родить потомков Моисея Уилкокса, будущих воинов-ангелов, которые защитят выживших после апокалипсиса. И всегда понимала это так, что должна была выйти за него замуж и родить от него детей.

Но, наверное, любой из ее собственных детей уже был потомком Моисея.

– Я думаю, ты назвал меня Абихейл не просто так, – наконец произнесла она.

Он улыбнулся ей, с явно довольным видом.

– Да. Вот именно.

«Абихейл». На иврите это означает «мой отец могуч». И, конечно же, такой нарцисс, как Моисей, никогда не дал бы это имя ребенку от другого мужчины.

– Ты – мой отец.

– Ну конечно же! И вот теперь, когда у нас наконец появилась возможность поговорить, разве ты ничего не хочешь мне сказать?

Что он хотел услышать? И как раз ради этого и позвонил?

– Я не знаю, – осторожно ответила Эбби. – Я так давно тебя не видела; нам так о многом нужно поговорить…

– Почему бы нам не начать с пятой главы Первого послания к Фессалоникийцам, стиха восемнадцатого? – резко произнес он, недобро прищурившись.

Еще один экзамен, который она неизбежно провалит.

– Я пренебрегала изучением Библии. Так и не нашла учителя тебе под стать, – сказала Эбби.

– Тогда позволь мне освежить твою память. – Он становился все злее, повышая голос. – «За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Иисусе Христе»!

Уилкокс хотел, чтобы она поблагодарила его! Идея была настолько нелепой, что Эбби чуть не фыркнула. Но на самом-то деле это не имело никакого значения. Она постоянно благодарила всяких психов, торчков и мужей, любящих распускать руки. Благодарила за то, что они согласились поговорить с ней по телефону, благодарила за то, что не убили заложников, благодарила за то, что лишь слегка слетели с катушек, а не окончательно и бесповоротно. «Спасибо вам» было одной из самых дешевых фраз в ее арсенале. Произнести нечто подобное ей ровно ничего не стоило.

– Спасибо тебе, что помог мне выжить в ту ночь пожара, – сказала она. – И за то, что учил меня. И за то, что послал ту женщину защитить и спасти Сэм. И за то, что слушал меня и утешал все эти трудные годы.

То, как он улыбался… Настолько довольный услышанным… Ей пришлось подавить рефлекторное желание закатить глаза.

– Всегда пожалуйста, – великодушно отозвался Уилкокс.

– Это ведь ты недавно заходил ко мне домой, верно?

– Да. Но, к сожалению, не застал тебя.

Да не искал он с ней встречи! Моисей прекрасно знал, что ее там не будет.

– Я слышала, ты хотел взять Бена на прогулку в парк.

– Я хотел встретиться со своим внуком.

– И Сэм сказала мне, что Дебора обещала отвести ее к тебе.

На секунду он примолк. Затем улыбнулся ей.

– Они – мои внуки, Абихейл. Они принадлежат к моей пастве.

Эбби почувствовала, как ее самообладание мгновенно улетучивается. Волна гнева, смешанного со страхом, захлестнула ее.

– Держись от нас подальше, сукин ты сын! – прорычала она. – Если когда-нибудь приблизишься к нам, я убью тебя. Ты понял это?

Он удивленно моргнул. Эбби крепко сжала телефон, жалея, что не может сейчас просунуть в него руку и ухватить его за тощую шею.

– Остерегайся огня, что горит в тебе, дитя мое, – наконец произнес Уилкокс. – Ибо он поглотит тебя целиком.

Моисей наклонился к камере, и Эбби поняла, что он собирается дать отбой. Она быстро зажала клавишу регулировки громкости в сочетании с кнопкой питания, услышав удовлетворительный щелчок телефона, сохранившего скриншот. Через долю секунды звонок отключился.

Эбби поводила пальцем по экрану, открывая сохраненные картинки. Сверху появилась самая последняя – размытое изображение Моисея Уилкокса. Скриншот поймал его, когда он моргнул – один глаз его был закрыт, рот изогнут в насмешливой улыбке. Это делало его похожим на какого-то безумного беса.

– Я иду за тобой, ублюдок, – прошептала Эбби изображению на своем телефоне.

Глава 66

Проведя два дня в тюрьме, Гусеница все никак не мог понять, почему по-прежнему жив.

Сначала, когда полиция ворвалась в кабинет, он был уверен, что это конец. Они либо застрелят его на месте, либо отведут куда-нибудь в темную комнату и казнят. Конечно, позже они заявили бы, что он «покончил с собой», как Джеффри Эпштейн или Джонни «Джей»[26]. И даже если люди и заподозрят неладное, у них не будет никаких доказательств. Гусеница просто исчезнет, а истина опять окажется отброшенной в сторону.

Только вот вместо этого его арестовали и посадили в тюрьму… вместе с другими людьми.

Вот тогда-то он и понял, что его вот-вот убьет кто-то из заключенных. Бесконечно пытался определить, кто же из них агент. Тот здоровяк с вытатуированной на шее свастикой? Толстый лысый латиноамериканец, который постоянно пялился на него из угла? Нет – это, скорей всего,