— Ваша семья в безопасности? — Он посмотрел на Купидона.

Купидон пожал плечами и ответил вопросом на вопрос:

— А ваша?

Макси отвернулся. А потом одновременно выстрелили все девяносто шесть корабельных пушек, и страх подскочил резко вверх.

Три дня английские батареи без устали бомбили Нанкин. Разрушения пока еще не достигли катастрофических масштабов, но это было делом времени. Сильнее всего на защитниках города сказывался недостаток сна. В подзорную трубу Макси заметил, что, прежде чем скомандовать «огонь», главные канониры смотрели на часы. Вероятно, некто весьма изобретательный разработал особую систему ведения огня.

Пушки давали дружный залп, после чего умолкали. Потом они начинали стрелять вразнобой, потом снова умолкали и вновь начинали палить одновременно. Макси замерял интервалы между залпами, но они каждый раз были разными. Этот некто понимал, что, если залпы гремят через определенные промежутки времени, к ним можно привыкнуть, но если стрельба ведется вразброд, как бог на душу положит, это выводит людей из равновесия и не дает им ни минуты покоя. После трех бессонных ночей дисциплина, столь необходимая для защиты Нанкина, начала трещать по швам.

Ранним вечером четвертого дня осады Макси собрал самых доверенных своих людей. Тех, с которыми он воевал. Они доверяли его решениям, под его командованием побеждали отборные маньчжурские полки.

Макси попытался улыбнуться, желая скрыть растерянность. Он еще не видел, как работают эти диковинные орудия, и не знал, как к ним подступиться. Он несколько раз высылал маленькие группы, чтобы вызвать огонь на себя, но ни одной из групп не удалось спровоцировать странные многоствольные пушки. А установлены те были слишком далеко от городских стен, вне зоны досягаемости тайпинских пушек.

— Сэр, — окликнул Купидон, протягивая Макси красный платок.

— Спасибо, — поблагодарил тот и, взяв платок, повязал его на шею. Его улыбка была встречена приветственными выкриками.

Макси и его люди выбрались через канализационную решетку и собрались вокруг зловонного отстойника. Купидон тронул Макси за плечо и указал на небо. Большая черная туча наползала на молодую луну. Макси кивнул, и все сразу поняли. Когда туча закроет луну, они нападут на южную батарею англичан, продолжавшую донимать город огнем.

Макси смотрел вверх. Когда край тучи соприкоснулся с краем луны, он похлопал Купидона по плечу. Мужчины повернулись спиной к отстойнику и крадучись двинулись по направлению к батарее, перед которой стояло многоствольное орудие.

А потом они побежали. Макси ощущал ветер на лице, его кровь бурлила. Все его чувства многократно обострились, а глаза стали видеть в темноте. Бой! Он всегда любил бой.

Четыреста ярдов — и никакого сопротивления.

Большое темное облако полностью закрыло тонкий месяц. В кромешной тьме светились только лампы в палатках англичан, крохотными светлячками горевшие в отдалении.

До батареи осталось триста ярдов, но англичане до сих пор не обнаружили их. Макси и его спутники прибавили ходу.

Внезапно все вокруг залил свет. Слева от Макси вспыхнул ров, наполненный маслом.

«Тут что-то не так, — подумал он на бегу. — Ров должен находиться перед батареей, чтобы защищать ее. Какой смысл в том, чтобы вырыть его сбоку?»

А потом что-то начало плеваться пулями. Сотнями пуль. Они ударялись в камни, рикошетом отлетали во все стороны, визжали над головой, с тошнотворным чавканьем впивались в людские тела. Купидон крутанулся и повалился на Макси, его правая рука была почти оторвана от тела, а вместо левого глаза зияла кровавая дыра. Макси подхватил несчастного, сняв с шеи красный платок, крепко перевязал ему лицо, пытаясь остановить кровотечение. Еще одна пуля пробила Купидону кровеносный сосуд, и из этой раны тоже хлестанула кровь.

Сквозь кровь Купидона, заливавшую лицо Макси, тот пытался рассмотреть дьявольское сооружение, плюющееся пулями. Рядом с пушкой стоял один солдат и крутил рукоятку, которая приводила оружие в действие, а позади английские офицеры пили пиво и веселились. Некоторые держали в руках бильярдные кии.

Макси посмотрел на горящий масляный ров и только теперь понял, почему его расположили не перед батареей, а сбоку. Ров должен был освещать происходящее. Огонь предназначался не для защиты, а для иллюминации. Его люди погибали, чтобы повеселить англичан!

Еще три пули тяжко ударились в спину Купидона и выбили его тело из рук Макси. Тот посмотрел на своего старого друга и закричал остальным:

— Чэ! Чэ! — Назад! Назад!

Это было одно из немногих китайских слов, которые Макси знал, и ему еще никогда не приходилось употреблять его на поле битвы. Но с этим новым оружием у него не оставалось выбора.

Из почти двухсот человек, с которыми Макси выбрался из города, к канализационной решетке вернулись только семнадцать. Когда месяц вышел из-за тучи, в зыбком лунном свете они увидели тела своих товарищей, устилающие поле, и англичан, пьющих за здоровье того, кто крутил рукоятку плюющейся пулями дуры.

Макси ощутил что-то жидкое на своем лице. Поначалу он подумал, что это кровь Купидона, но потом понял, что ошибся. То были его собственные слезы.

Ричард был свидетелем ужасной бойни. Макси он не видел, но, после того как стрельба прекратилась, бросился на поле боя и обнаружил красный платок на одном из убитых тайпинов.

А затем он услышал клекот и поднял голову. Стервятники. Их темные силуэты заполнили небо, заслонили звезды. Мертвецы на поле боя неизменно привлекали падальщиков, а сюда их слетелось больше, чем Ричард когда-либо видел. Больше и по числу, и по размеру. Ему было отвратительно видеть, что англичане преспокойно вернулись к игре в бильярд в то время, как грифы терзали куски печени, вырывали сизые дымящиеся кишки из тел мертвых и умирающих.

Он наклонился и снял красный платок с тела истерзанного крупнокалиберными пулями пушки Гатлинга. Аккуратно складывая его, он размышлял над тем, как пробраться в Нанкин и спасти брата с его семьей от неизбежного кровопролития, которое вот-вот должно было начаться в столице Небесного царства.

Ричард стоял на вершине холма и смотрел на поля к югу от города, где когда-то была ферма Макси… Теперь от нее виднелись лишь обугленные стены да обгоревшие печные трубы. Ричард огляделся, пытаясь точно определить место, где находились останки дома Макси.

Маньчжурские солдаты рыскали повсюду. Иногда треск пожаров заглушал отчаянный женский крик. Изнасилование никогда не обходится без криков, а на войне оно часто превращалось в спорт с множеством азартных зрителей. Как ни странно, вопли жертв еще сильнее распаляли ярость маньчжуров.

Они несколько раз останавливали Ричарда, но форма британского офицера и отличное знание китайского помогли ему миновать все посты.

Только на рассвете он сумел найти дорогу, поговорив с двумя насмерть перепуганными женщинами, которые указали на холм к востоку от того места, где он находился.