Лев Аннинский, литератор

Сейчас совершенно ясно, что этот век мировых войн был бедой всего человечества: не только у нас это все происходило. Но то, что происходило с нами, – это была защита после Первой мировой войны, которую Россия, можете считать, проиграла, потому что она развалилась как держава, существовавшая несколько столетий. А после был короткий промежуток, который мирным не назовешь, – это была пробежка от одной беды к другой. (стр. 341)

Леонид Млечин, писатель и историк

Первую мировую войну, которая была первой катастрофой ХХ столетия, не пережила ни одна из империй. Давайте обратим внимание, что Первая мировая была катастрофой для всех государств. Вот для Англии, например, Великая война – не Вторая мировая, а Первая, которая выкосила молодежь. Но ни одно из демократических государств не рухнуло, а четыре империи, которые тогда существовали, все развалились: Германская, Австро-Венгерская, Оттоманская и Российская. (стр. 317)

Путь для модернистской трансформации был открыт.

Для обширных территорий, прежде именовавшихся Российской империей, участие в большой войне обернулось катастрофическим обвалом и полным безвластием: имперская конструкция была обрушена, а силы, ее толкнувшие, оказались не способны к установлению хоть какого-нибудь порядка. Длящееся безвластие «дикого поля» опасно тем, что первая же сила, готовая удержать власть и одолеть общественную энтропию, будет востребована и принята. Социал-демократы (большевики), неожиданно (в том числе и для самих себя) явившиеся у власти осенью 1917 года, и стали такой силой, сколь энергичной, столь и циничной. И преуспели.

Новая власть точно и безошибочно выбрала скрепы – тогда, как оказалось, единственно возможные, – чтобы удержать растерзанную страну и растерянное общество. Их было две.

Первая – модернистская идеология, новая идеология преобразования, основанная на социалистической идее и подразумевавшая устранение сословного и всякого иного неравенства, обобществление собственности и освобожденный труд. И все это еще и со всемирным миссионерским прицелом.

Сергей Станкевич, государственный советник РСФСР (1991–1992), советник Президента Российской Федерации (1992–1993)

СССР был глобальной идеологической державой, глобальной идеологической империей, точнее. Классическая империя существует для того, чтобы обеспечить процветание метрополии за счет ограбления ее колонии или во всяком случае за счет эксплуатации этой колонии, скажем мягче. Вот это классическая империя. Образец – Римская империя. Но СССР существовал не для того, чтобы обеспечить процветание хотя бы тех, кто живет на территории России, или тех, кто жил на территории Советского Союза. Нет, он существовал ради того, чтобы во всем мире восторжествовала коммунистическая идеология. Это было целью, и ради нее напрягались все экономические силы. (стр. 16)

Второе основание – презумпция силы: насилие и страх в целях установления жесткого режима подчинения и, главное, быстрого и эффективного устранения всякой иной силы, способной противостоять новым порядкам и новым идеям.

Леонид Млечин, писатель и историк

Мы не отдаем себе сегодня отчет в том, какой катастрофой Гражданская война (даже не Вторая мировая) была для России.

Во-первых, уничтожение и изгнание целого слоя. Целый слой людей был изгнан, это потеря, которая не компенсируется, и она не компенсирована по сей день. Уничтожен целый интеллектуальный слой – слой, который нес образование. Да, в СССР образование было высокопрофессионального уровня, но очень низкого культурного, потому что срезали, а восстановить было некому, и это сказалось бедственным образом. Слой деятельных людей был уничтожен. Во-вторых, у нас было уничтожено крестьянство: коллективизация была уничтожением крестьянства как слоя. (стр. 323–324)

Сергей Филатов, глава Администрации Президента Российской Федерации (1993–1996)

…70 лет мы жили в режиме гражданской войны. Тихой войны, но она всегда была: одна часть населения, общества уничтожала другую часть общества. (стр. 72)

При этом совсем не просматривалась цель одолеть социальные и ментальные последствия имперского обрушения. Напротив, ими воспользовались и во многом укрепили в видах построения нового режима – новой властной и общественной реальности.

Леонид Млечин, писатель и историк

Советский человек – это результат ментальности Гражданской войны. Враг – рядом: брат, сестра, жена, муж, сосед, начальник, подчиненный… С этой ментальностью, с ощущением врага мы без катарсиса, как говорили древние, без осмысления въехали в нормальную жизнь. Репрессии не в 1936 году начались: они шли все время, все время это подогревалось, и люди росли в этом ощущении.

Отрезанность от мира, отрезанность от любой духовной жизни, потому что она была закупорена не только извне, она и внутри была зачищена. Людей избавили от религии, от культуры – мировой и собственной, сузили интеллектуальную жизнь до невозможности… В этом вакууме формировался человек. (стр. 324–325)

Таким образом, на основании социалистической (в пределе – коммунистической) идеологии спасения мира и жесткого насилия, подавляющего всякое сопротивление, довольно скоро образовалась новая политическая реальность, потребовавшая и новой формы государственного устройства.

Лев Аннинский, литератор

Что нам оставалось делать? Вот так сплотиться жутким, страшным, жесточайшим способом в тоталитарную державу, где все народы, хотели они или не хотели, оказались с нами связаны. (стр. 341)

Новая форма государственного устройства, призванная вместо усопшей самодержавной имперской монархии крепче прежнего объединить народы и территории огромной страны, была найдена. 30 декабря 1922 года 1-й Всесоюзный съезд Советов утвердил рождение Союза ССР – на многие годы самого, пожалуй, мощного государства мира.

* * *

К 1980-м годам ХХ века, за рубежом собственного 50-летия, могучая конструкция начала заметно пробуксовывать. Сбои в отлаженном государственном механизме сопровождались очевидной деградацией властных институтов и общественной апатией.

Леонид Млечин, писатель и историк

Брежнев воспринимался как человек, который пришел дать стабильность, покой, и все успокоились. На самом деле он погрузил страну в легкий такой наркоз. Мы делаем вид, что работаем, они делают вид, что нам платят. Таким был символ той эпохи. Пошли нефтяные деньги – они позволили вывести за скобки разговор о необходимости реформирования. (стр. 328)

Впрочем, общая гражданская апатия, свойственная всякому закрытому обществу, основанному на насилии и подавлении инакомыслия, была заметна практически во все годы Советской власти.