– Не видел. Нет. Только слышал. – И Перегрин рассказал, как вышел в фойе и как разговаривал с Джоббинсом.

Аллейн выслушал все заново, потому что хотел, как он объяснил, убедиться, что все понял правильно.

– Вы участвовали в поисках мальчика? После того, как слышали, что он свистнул и хлопнул служебной дверью?

– Да. Однако Джоббинс сказал, что тот уже на полпути. Мы попрощались, и…

– И?..

– Только что вспомнил. Знаете, что мы сказали друг другу? Я говорю: «Это твое последнее дежурство», а он отвечает: «Точно, сэр. Самый последний выход». Потому что в тот день должны были забрать сокровища. И Джоббинс больше не был бы привязан к полуплощадке.

Гринслейд и Фокс понимающе хмыкнули.

– Попрощались, и вы с мисс Данн ушли? Через служебный выход?

– Да.

– Дверь была заперта? Когда вы к ней подошли?

– Нет. Хотя, погодите… По-моему, автоматический замок был заперт, а задвижки – нет. Хокинс пришел через служебный вход. У него есть ключ. Он человек ответственный, из солидной фирмы, хотя по сегодняшнему его поведению трудно в это поверить. Он вошел и потом закрыл задвижки.

– Да, – подтвердил Аллейн. – Это нам удалось выяснить у него самого. Можете еще что-то сообщить?

– Пока ничего не могу придумать. И все-таки меня не оставляет ощущение, что я что-то забыл. Какую-то подробность.

– По поводу чего? Идеи есть?

– По поводу… не знаю. Наверное, мальчика.

– Мальчика?

– Кажется, я размышлял о том, чтобы поставить «Вишневый сад»… Нет, пожалуй, это здесь ни при чем.

Заговорил мистер Гринслейд:

– Я понимаю, Аллейн, что это не ваша забота, но позвольте я спрошу у Джея… Хотелось бы знать, что теперь со спектаклем. Сезон продолжится? Я не в курсе театральных обычаев.

Перегрин довольно ядовито ответил:

– Театральные обычаи обычно не связаны с убийством одного из актеров.

– Именно.

– Конечно, – продолжил Перегрин, – существует определенный подход…

– Именно. Да. Э-э… «Шоу должно продолжаться», – процитировал смущенно мистер Гринслейд.

– Думаю, останавливаться не будем. Дублер мальчика готов. Завтра… нет, уже сегодня – воскресенье, так что у нас есть время собраться. – Перегрин замолк и повернулся к Аллейну. – Если только у полиции нет возражений.

– В данный момент трудно сказать, но мы точно уберемся из «Дельфина» к вечеру понедельника. Собственно говоря, уже завтра. Вам, конечно, нужно знать ответ задолго до этого. Могу предложить: готовьтесь к представлению. Если вдруг что-то изменится, мы немедленно сообщим.

С некоторым удивлением Перегрин произнес:

– А ведь столько предстоит сделать! На полуплощадке такое… такое… такое ужасное состояние…

– Боюсь, нам придется забрать часть ковра. Вам хватит времени его заменить?

– Полагаю, да. – Перегрин провел ладонью по лицу. – Да. Что-нибудь придумаем.

– Мы забрали бронзового дельфина.

Перегрин выкинул лишние мысли из головы. Нужно делать дело и… господи, опять тошнит.

Он пробормотал:

– Забрали? Ну да. Да.

Мистер Гринслейд встал.

– Ну, если больше не требуется… Необходимо поставить в известность мистера Кондусиса. – Он вздохнул и вдруг вздрогнул, пораженный внезапной мыслью. – Пресса! Боже мой, пресса!

– Прессы полно вокруг театра, – отозвался Аллейн. – Мы сообщили, что ночной сторож «Дельфина» погиб в результате несчастного случая. Подробностей они не знают.

– Это ненадолго, – прорычал мистер Гринслейд, сражаясь с рукавами пальто. Он оставил Аллейну номер своего телефона, мрачно сказал Перегрину, что будет на связи, и ушел.

– Больше вас не задерживаю, – обратился к Перегрину Аллейн. – Но хочу сегодня поговорить со всеми актерами и персоналом. Я вижу, тут есть список с адресами и телефонами. Если никто не против, я бы пригласил их в «Дельфин», а не посещал их по очереди. Сэкономим кучу времени.

– Хотите, я сообщу им?

– Очень любезно с вашей стороны, но лучше все сделать официально.

– Только я должен быть с ними. Если позволите.

– Да, конечно, – ответил Аллейн. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Знаете, есть хотя бы один плюс среди всего этого ужаса. – Перегрин взглянул на маленькую перчатку и два письма, лежащие перед Аллейном на столе Уинтера Морриса. – Если бы они пропали, я бы в самом деле свихнулся. Вы… вы позаботитесь о них?

– С величайшим тщанием, – ответил Аллейн.

Перегрин ушел, а Аллейн сидел молча и неподвижно так долго, что Фоксу захотелось откашляться.

Аллейн склонился над сокровищами и достал из кармана ювелирную лупу. Сунув длинный указательный палец в перчатку, он вывернул манжету. Рассмотрел буквы «Х. Ш.», швы и вышивку.

– Что случилось, мистер Аллейн? – спросил Фокс. – Что-то не так?

– Ох, милый Фокс, да, боюсь, что-то не так. Увы, нет вовсе никакого плюса в этой катастрофе.

I

– Не стал тебя будить, когда вернулся, – сказал Перегрин. – Не видел смысла. Уже светало. Только хотел оставить записку, что меня нужно разбудить в семь. И, как ни странно, заснул. Крепко.

Джереми, стоя к товарищу спиной, смотрел в окно спальни.

– Это все?

– Все?

– Больше ничего не случилось?

– Господи, мне казалось, что и так вполне достаточно!

– Знаю. – Джереми так и не повернулся. – Я только имел в виду: ты осмотрел перчатку?

– Говорю тебе, я ее видел. Сержант принес ее Аллейну вместе с двумя документами, а потом Аллейн выложил все на стол Уинти.

– Просто я боялся, вдруг она повреждена.

– Вроде бы нет. Хотя подробно я ее не изучал. Мне бы и не дали. Отпечатки пальцев и все такое. В полиции прямо трясутся над своими отпечатками.

– И что будет с сокровищами?

– Понятия не имею. Запрут в Скотленд-Ярде, наверное, пока не разберутся во всем, а потом вернут Кондусису.

– Кондусису. Да.

– Мне пора вставать, Джер. Нужно позвонить Уинти, и труппе, и дублеру, и еще узнать, как состояние мальчика. Слушай, ты ведь знаком с мастером, который занимался коврами. Скажи, пусть пришлет человека, прямо завтра с утра или даже сегодня вечером. Нужно заменить два-три квадратных ярда ковра на полуплощадке. Сверхурочные оплатим.

– На полуплощадке?

– Да. Ковер. На полуплощадке. Там все в крови и мозгах Джоббинса. Весь ковер.