выглядит очень странно. Кто же, кроме этих двух докторов, мог навлечь на нас столь страшную беду в ночь перед свадьбой, используя методы психической манипуляции? Как иначе такое возможно?

Не исключено, что ради научного эксперимента эти доктора свели с ума девушку и молодого человека, причем у последнего есть брат-близнец, о котором тот не подозревает. Подопытных заставили поверить в иллюзию, надеясь, что они полюбят друг друга… Впрочем, трудно вообразить, чтобы человеческая душа была способна на столь жестокий, аморальный и странный эксперимент…

Но что же случилось на самом деле? И почему оба профессора избрали мишенью для нападок меня?..

Увы… все усилия были тщетны: чем больше я размышлял, тем запутаннее становилась картина. Наконец, не в силах больше рассуждать, я закусил губу и прикрыл глаза, представляя себя хмурым каменным истуканом.

В дверь постучали. Я мигом распахнул глаза и в страхе обернулся: не доктор ли это Вакабаяси? Но доктор Масаки, ничуть не смутившись и все так же подпирая подбородок ладонями, на удивление громко прокричал:

— Входите!

Его голос наполнил комнату, отзываясь эхом, и тут же в замочной скважине повернулся ключ. В полуоткрытую дверь вошел пожилой человек небольшого роста, сгорбленный и лысый. Это был посыльный в темно-синей форме Императорского университета Кюсю. В одной руке он нес лакированный поднос с закоптившимся глиняным чайником и двумя грубыми чашками, а в другой — тарелку с бисквитами. Переваливаясь с ноги на ногу, словно утка, старик приблизился к столу, поставил поднос, замер прямо перед доктором Масаки, потер руки, робко склонил плешивую голову, посмотрел на него, затем перевел взгляд на меня и еще раз вежливо поклонился чуть ли не до земли.

— Да-с, погодка-то какая… Господин декан сказали, что надо бы поднести вам чаю…

— А-ха-ха-ха! Вот как?! От Вакабаяси, значит, гостинец? Хм… Спасибо, спасибо. А сам что ж не пожаловал?

— Ну… Господин декан спросили по телефону, не здесь ли доктор Масаки, я удивился и пришел проверить, а когда услышал голоса, доложил ему. Тогда-то они велели принести что-то к чаю…

— Хм… Вот как… Ну-с, благодарю. И скажите ему по телефону, пусть приходит, если найдется минутка, поболтаем… Спасибо, спасибо… Не закрывайте дверь на ключ.

— Эх, эх… Я-то и не знал, что вы здесь… Сегодня я один остался да прибраться-то не успел… Никудышный я работничек… Простите… Эх, эх…

Бесконечно кланяясь, пожилой прислужник разлил дрожащими руками чай, лысина его поблескивала. Наконец дверь за стариком затворилась. Доктор Масаки проводил его взглядом, наклонился вперед в кресле, схватил кусок бисквита, целиком запихнул его в рот и запил горячим чаем. Потом он сделал знак глазами, чтобы и я угощался.

Однако я не двигался. Сложив руки на коленях, я, словно завороженный загадочным противостоянием двух докторов, от которого едва ли не сыпались искры, пристально смотрел на доктора Масаки.

— А-ха-ха-ха! Да нет тут ничего сверхъестественного, не бойся. Вот почему я так люблю злодеев. Знал же, что я с прошлой ночи голодный! Как пить дать, знал! Поэтому, как Уэсуги Кэнсин[114], подал мой любимый бисквит из Нагасаки. Они продаются неподалеку, родственники часто покупают их для пациентов. Не волнуйся, никто их крысиным ядом не сдабривал! А-ха-ха-ха! — Запихнув в рот еще несколько кусков, он запил их чаем. — Мм, вкусно! Так… Я продолжу рассказ, но не имеешь ли ты вопросов относительно того, что было до и после припадков Итиро Курэ?

— Имею, — отозвался я, словно попугай.

Мой голос неожиданно разнесся эхом по комнате, удивив меня самого. Я уселся поудобнее. Казалось, перед глазами пробежала волна… Быть может, из-за эпизода с бисквитами настроение мое вдруг переменилось. Или же подействовало виски, которым меня напоил доктор Масаки, когда я чуть не потерял сознание. Но, как бы то ни было, не успело эхо моего ответа угаснуть, как я почувствовал бодрость и выпил одним глотком горячий чай. Сладость его тут же распространилась по всему телу, по всем суставам, и мне сделалось очень хорошо. В голове появилась блаженная легкость. Вдыхая теплый аромат виски, я невольно облизнул губы и уставился на доктора Масаки. Мне так хотелось громко заявить ему: «Какую бы теорию вы ни приводили, я никогда не признаю себя Итиро Курэ!»

И в то же время мне вдруг показалось, будто события, происходившие до этого момента, случились с кем-то другим, никак со мной не связанным. Все, что я видел и слышал с сегодняшнего утра, закрутилось, словно в ярком, полном тайн калейдоскопе, а доктора, пугавшие меня прежде, не просто перестали быть страшными, но предстали в виде забавных кукол.

Наверняка между ними возникло какое-то невообразимое недопонимание. Или же все это просто идиотская комедия…

Вероятно, есть молодой человек, похожий на меня как две капли воды, и мы оба страдаем от оригинальной психической болезни. Два доктора перепутали нас и не могут сказать, кто есть кто. Так и возникло их соперничество… В конце концов, доктора так отчаялись, что решились на крайнюю меру — женить кого-то из нас на той девушке и одержать таким образом верх. И чем дольше я думаю об этом, тем больше происходящее напоминает абсурдный и веселый сюжетец…

Но если все так, то неважно, кто из докторов мой друг, а кто враг, и каким бы пугающим ни казался их жуткий обман, мне все равно. Главное теперь — выяснить правду, спасти эту девушку от безумия и вывести докторов на чистую воду.

Меня охватили безрассудная храбрость и живая бодрость. Свежесть в светлой комнате, буйная зелень за окнами, тишина средь бела дня — все это было хорошо и приятно.

Но подобные образы мелькали в моей голове лишь несколько секунд. Придя в себя, я увидел улыбающегося доктора Масаки: заложив руки за голову, он окидывал меня взглядом, словно в ожидании вопроса.

Я пришел в некоторое замешательство. В действительности у меня было слишком много вопросов, но казалось, начать можно с какого угодно. Я продолжал спокойно пролистывать завещание, пока не дошел до самого конца, и тогда спросил:

— Здесь написано, что копия свитка прилагается, но где же оригинал?

— А, это… — доктор Масаки прервался, опустил руки и громко ударил по краю стола. — Тут моя оплошность. Ха-ха-ха. Я так увлекся восстановлением твоей памяти, что совершенно забыл показать тебе нечто важное! А без этого ты не узнаешь всей правды о психической наследственности Итиро Курэ. То есть, как говорится, статую сделал, а душу не вложил! В завещании-то не хватает самого главного. Ха-ха-ха… Ну прости, прости, от недосыпа все в голове смешалось. Что ж, вот он, гляди-ка.

Почесав