— Зачем вы так, Игнат Петрович? — Елисеев едва сдержал обиду. Начальство любит попрекать, мол, я тебя из грязи поднял, в грязь и втопчу. Но тут номер не проходил. Не подключи Елисеев шефа к работе с коронным агентом, до сих пор кормить бы Черкасову забайкальских комаров.

А шеф, как полагается по сценарию подобных разговоров, вцепился взглядом в лицо Елисееву. Глаза из-под козырька поблескивали зло как у затаившегося в норке зверька.

— Потерпишь, — процедил Черкасов, — Ты уже сам не веришь, что Гусев помер своей смертью, хоть сто экспертиз тебе дай. Если Гусева из Москвы за какие-то грехи здесь достали, еще полбеды. Затрут, даже пятна не останется. А если его одни послали, а завалили другие? Значит, у нас идет тихое подковерное сражение. В этой Драке я намерен держать нейтралитет. Расти мне больше некуда, детишек пристроил, на пенсию хоть завтра уйду. Только вот избушку себе дострою. — Он с усмешкой кивнул на кипевшую вокруг стройку. — Нет у меня резона в чужие игры играть. А тебе еще служить и служить. Запретить играть я тебе не могу. Потому что — один черт! — не смогу проконтролировать. Играй, Федя, играй… Но не заиграйся.

— Боитесь, что после стольких лет совместной службы…

— Ничего я уже не боюсь. Но возможность измены учитывать обязан, — обрубил Черкасов. — И заранее предупреждаю, только снюхайся с кем-то у меня за спиной!

— Сами понимаете, Игнат Петрович, это исключено! — как мог твердо произнес Елисеев.

— Ну-ну. — Черкасов повернулся к нему спиной, бросил через плечо: — Иди, Федя, работай. А у меня тут еще дела.

— Только один вопрос, Игнат Петрович, — не удержался Елисеев. — Допустим, что Гусева убрали. Но почему тогда не допустить, что это сделали не наши, а оттуда? — Он кивнул в сторону Балтики.

Черкасов оглянулся, обжег его взглядом из-под козырька.

— Ага, «Першингом» прямо в темечко! Пойми, нет у нас врагов, кроме нас самих. Мордуемся меж собой, как пьянь в кабаке. Из высших государственных соображений друг дружку мочим. Впрочем, покопай и эту версию. — Он неожиданно изменил тон. — Чем черт не шутит, может, Гусев всем сразу поперек горла встал, — заключил он и отвернулся, дав понять, что разговор окончен.

Елисеев побрел по накатанной колее к опушке. За спиной ворчали дизеля, отравляя лесной воздух солярной гарью, матерно переругивались солдаты, ухал молот, вбивая сваи в землю. Скрывшись за первым рядом деревьев. Елисеев оглянулся. В мельтешении людей и техники нашел взглядом кургузую фигуру шефа. Тот снял с головы фуражку, белым платком протирал плешь на макушке. Именно в это белое пятно, отчетливо видимое на сотню метров, и прицелился Елисеев, вскинув руку.

— Чпо-ок, — с растяжкой произнес он, согнув указательный палец.

Представил, как из головы шефа вылетает красный фонтанчик, и, подломившаяся в коленях фигура медленно, как фанерная мишень, валится за кучу земли. И вниз, в котлован, — уже мертвым…

От этого видения сладко заныло под сердцем.

Дневник Рейнхарда Винера, 22 июня 1944 года

Беседа с Д.К. из штаба РОА.

Сослав Д.К. никакого заговора в среде военных под руководством Тухачевского не существовало в природе. «Красные маршалы», прославившиеся в гражданской войне, сначала в своем узком кругу, а потом и перед Сталиным стали высказывать недовольство наркомом Ворошиловым. Истинную цену полководческим талантам последнего Сталин, естественно, знал и своим молчанием провоцировал верхушку военной элиты на более смелые шаги. Его информаторы докладывали, что на подмосковных дачах маршалы не скрываясь обсуждали полезность смещения Ворошилова и замены его Тухачевским. И как только они поставили вопрос об этом перед Сталиным, он одним ударом репрессировал всех.

Меньше всего его заботил авторитет Ворошилова. Военные посмели поставить вопрос о смещении с поста члена Политбюро — высшего органа политической власти. Пусть и трижды обоснованное и целесообразное решение было абсолютно неприемлемо для Сталина. Он отлично знал, отдай он Ворошилова на растерзание маршалам, завтра же они поставят вопрос о смещении самого Сталина. И Сталин в крови утопил зародыш заговора военных, навсегда отбив у них охоту участвовать в политических играх.

Не секрет, что каждый командир ведет за собой шлейф подчиненных, лично ему обязанных своей карьерой. Только в этом причина масштабности арестов: от маршала до комполка включительно. Следует признать, что рана, нанесенная косой НКВД, быстро зарубцевалась. Россия воюет с четырнадцатого года, и количество талантливых и храбрых военных достаточно велико. Открывшиеся вакансии быстро заполнили новые командиры, с военным талантом которых нам пришлось столкнуться в этой войне.

Д.К. заметил, что приоритет в создании Красной Армии принадлежал Лейбе Троцкому, заклятому врагу Сталина. Массовые чистки среди военных позволили Сталину полностью подчинить армию своей власти. И это было еще одной целью, возможно, основной в этой многоходовой интриге. Сейчас мы имеем дело с пятимиллионной армией, которая ни при поражении, ни при победах не посмеет даже помыслить о заговоре против своего вождя.

Я понял эти слова Д.К. как скрытый намек на события в Берлине. Вынужден признать, он прав. Сталин решился до войны на то, что фюрер вынужден делать в ее финале.

Примечание переводчика:

Инициалы Д.К. расшифровке не поддаются.

РОА — Русская освободительная армия под командованием генерала Власова. Формировалась из числа военнопленных. В военно-стратегическом отношении реальной силы не представляла, скорее всего ее следует считать фактором идеологической войны.

Судя по дате, разговор состоялся в дни подавления мятежа военных, сигналом к которому стало неудачное покушение на Гитлера полковника фон Штауффенберга.

23 июня 1944 года

…Пересмотрел свое досье на Троцкого. Воистину ничего нельзя понять в истории нашего века, если не иметь доступа к архивам масонских лож. Вернее, невозможно уловить логику истории, не учитывая деятельности эзотерических Орденов. Да и чем считать две мировые войны как не открытым противостоянием Орденов за право изменить ход цивилизации?

Гитлер откровенно заявил: «Либо мы — либо масоны или церковь. Никакого сосуществования быть не может. Одно исключает другое. Мы теперь сильнее всех и поэтому мы победим и тех, и других: и церковь, и масонов». Наш Черный Орден СС стал ударной силой в этой борьбе. У военно-религиозных Орденов средневековья мы переняли иерархию, нерушимый обет послушания и преданности. И тайное учение, которое передается через символы и посвящение. Внешняя цель Ордена — «война с неверными». Но кто может быть «неверным» по отношению к нам? Мы выбрали евреев. По простой причине, что двух избранных народов быть не может. Это теологическое противоречие можно решить только тотальным уничтожением одного народа другим.

Но что имел в виду Сталин, когда провозгласил, что собирается превратить сброд политиканов, дорвавшихся до власти, в «орден меченосцев»? Кто подсказал ему этот образ? И почему это сразу же вывело фракционную борьбу внутри партии большевиков на уровень тотального уничтожения противника?