* * *

Плутарх оставил красочное описание похода легионов Лукулла через горы. Ученый грек относит его по времени к тому моменту, когда римляне, победив союзных царей, двинулись на Артаксату. Однако об этом походе Аппиан не упоминает, а наоборот, прямо говорит о том, что проконсул был вынужден идти в Понт за Митридатом: «Следом за ним двинулся и Лукулл; ему тоже пришлось уйти вследствие недостатка продовольствия». Поэтому рассказ Плутарха о походе римлян через горы гораздо логичнее связать с переходом через хребет Тавра, чем с походом на Артаксату.

Сам поход проходил в тяжелейших условиях. Стояла осень, но неожиданно повалил густой снег, а затем ударили морозы. При переправе через горные реки, когда ломался лед, покалечилось много лошадей, а легионерам, после вынужденного купания, негде было обсушиться. Путь армии пролегал через горы, поросшие густым лесом и изрезанными глубокими ущельями, которые завалило снегом. Воины страдали от голода и холода, и вскоре начали роптать на своего полководца, который завел их неведомо куда. Обращения к Лукуллу через военных трибунов не возымели действия, и вскоре ситуация накалилась до предела.

Ситуацию не спасло даже то, что армия спустилась с гор и вступила в область Мигдонии, центром которой был город Нисибида, называемый Плутархом «большим и многолюдным». Примечательно, что командиром гарнизона здесь был тот самый военачальник Каллимах, который успешно защищал от римлян город Амис. И вот судьба снова свела его с проконсулом. Подробностей о том, как проходила осада, не сохранилось, Плутарх лишь сообщает, что Лукулл «пустил в ход все приемы осадного искусства». Примечательно, что измученные непрерывными боями и труднейшим переходом, римляне все же сумели овладеть Нисибидой. В этот раз Каллимаху убежать не удалось, стратег был взят в плен, закован в цепи и предстал перед проконсулом, который давно хотел расправиться с ним за пожар в Амисе.

Однако на этом удачи Лукулла и закончились. Потому что легионы по большому счёту отказались подчиняться своему полководцу. Легионеры припомнили Луцию Лицинию буквально все: и его неумение разговаривать с простыми солдатами, и многочисленные лишения, которым он подверг армию за несколько лет, а также то, что он запретил легионам входить в союзные или греческие города на постой. Немалую роль в разразившемся конфликте сыграли и слухи о том, Лукулл сознательно затягивает войну, желая на ней ещё больше обогатиться. Если же учесть, что в рядах армии Луция Лициния было немало легионеров Фимбрии, которые сначала убили одного командующего, а затем предали другого, то можно понять, насколько ситуация стала взрывоопасной.

Особенно отличился в распространении порочащих командующего слухов Аппий Клодий, приходившийся братом жене Лукулла. Плутарх отмечает, что Клодий был «человек наглый и преисполненный величайшей заносчивости и самонадеянности». Он открыто агитировал против своего родственника, утверждая, что если бы в этой войне легионами командовал Помпей Великий, то простые солдаты не знали забот. И подводил легионеров к мысли о том, что армии нужен новый полководец. А раз так, то и незачем им следовать за Лукуллом, которому нужны только слава да богатство. Ведь до простых воинов проконсулу никакого дела нет: «Уж если, – завершал он, – нам приходится нести службу без отдыха и срока, почему бы нам не поберечь остаток сил и жизни для такого вождя, который видит для себя высшую честь в обогащении своих солдат?»

Эти слова падали на благодатную почву. В итоге легионы отказались подчиняться Лукуллу и не пошли в поход ни против Митридата, ни против Тиграна. Ни на соединение с войсками легата Гая Валерия Триария, которые были расквартированы в Понте. Римская армия осталась на месте. По сообщению Плутарха, «солдаты праздно сидели в Гордиене, ссылаясь на зимнее время и поджидая, что вот-вот явится Помпей или другой полководец, чтобы сменить Лукулла».

Однако это бездействие обернулось для квиритов трагедией.

Пока в римском лагере происходили склоки и раздоры, Евпатор ввёл в Понт 4000 своих ветеранов и 4000 армянских всадников Тиграна. Он надеялся прибыть в свою страну и поднять на борьбу с захватчиками широкие слои населения прежде, чем армия Лукулла и войска легата Триария объединятся. Победный гром этого похода прокатится по всей Анатолии и будет услышан в далёком Риме, где отцы-сенаторы снова начнут метать молнии в своих нерадивых полководцев и задаваться главным вопросом, который мучил их уже не один десяток лет: когда будет покончено с Митридатом?

Митридат стремительно вёл свою немногочисленную армию в Понт. Царь прекрасно понимал, что в данной ситуации фактор времени играет решающую роль. Если легионы Лукулла будут двигаться так же быстро, как и армия Митридата, то была большая вероятность того, что римляне успеют объединить свои силы. И тогда хитроумный план Евпатора рухнет. Но римляне не успели. У города Зелы Митридат с ходу атаковал войска легата Флавия Адриана, которому было поручено охранять завоеванные земли Понта. Это были те самые легионы, которые отказались следовать в парфянский поход за Лукуллом и остались на месте. Согласно сообщению Плутарха, боеспособность этих соединений оставляла желать лучшего: «Привыкнув к богатству и роскоши, солдаты сделались равнодушны к службе». В итоге всё это воинство было разгромлено мощным натиском тяжёлой армянской кавалерии и отборной пехоты Митридата. Оставив на поле боя 500 человек убитыми, горе-вояки бежали в свой лагерь и укрылись там от понтийских атак.

Флавий Адриан перепугался не на шутку. Освободив и вооружив всех рабов в лагере, он со страхом ждал следующего дня, поскольку понимал, что царь Понта приложит все усилия, чтобы добить римлян. Предчувствия легата не обманули, атака началась с утра, и упорные бои продолжались до самого вечера. Но в этот день Фортуна была благосклонна к сыновьям волчицы, поскольку Митридат, который лично водил в бой войска, был дважды ранен – камнем в колено и стрелою под глаз. Царя унесли в лагерь, а штурм римских позиций прекратился. После этого на много дней установилась тишина. Евпатор занялся своим здоровьем, а римляне, среди которых оказалось огромное количество раненых, просто боялись выходить за лагерный вал. Царь понимал, что темп наступления потерян и подкрепление к врагам теперь подойдёт в любом случае, и поэтому решил сделать ставку на генеральную битву. Чтобы решить все проблемы разом. Под знамёна Евпатора приходили понтийцы, желающие сражаться с захватчиками, и царское войско росло, но пока Митридатом занимались скифские лекари, и ни о каких боевых действиях речи не шло.

Однако как только Митридат встал на ноги, все изменилось. Царь сразу же стал готовить войско к новому сражению, поскольку считал, что и так потерял массу времени. Он знал, что к Фабию Адриану пришло долгожданное подкрепление. Гай Валерий Триарий, второй человек в Азии после Лукулла, прибыл со своими когортами в лагерь и принял у легата командование. Триарий тоже хотел как можно скорее вступить в битву с Митридатом, поскольку опасался прибытия Лукулла, с которым пришлось бы делиться славой и добычей. Словно по взаимному уговору, Евпатор и Гай Валерий построили свои армии в боевые порядки и только собрались вступить в бой, как налетела буря и произвела в их лагерях страшное опустошение. Ураган повалил палатки, разбросал имущество, разогнал вьючный скот и несколько человек сбросил в пропасть. Посчитав случившееся дурным знаком, враги разошлись миром. Всё это очень напомнило историю с небесным телом, которое в начале войны упало между римлянами и понтийцами.