– Металла, – выдохнула Мия.

– Ура! Она поддается обучению!

– Иди в жопу.

– Сразу предупреждаю, я не люблю кусаться…

– Эш, клянусь Матерью…

– В общем, – перебила девушка, – так совпало, что я знаю, что Джессамина и несколько других аколитов только что отправились на очередной раунд «Выведай секрет в Годсгрейве». Поэтому прямо в эту секунду все ее вещи аккуратно лежат в нишах рядом с бассейном Адоная.

– …Ты хочешь украсть медальон из комнаты вещателя?

Эшлин просто ухмыльнулась в ответ.

– Джессамина заметит пропажу, как только вернется, – сказала Мия. – И нужно быть окончательно тупым, чтобы не догадаться, что это я его взяла.

Эшлин достала из бриджей три золотых круга на блестящей цепи.

– Джессамина ничего не поймет, Корвере.

Мия уставилась на кружащийся и сверкающий в тусклом свете медальон. Еще одна Троица. Помимо драгоценного металла, из которого он был изготовлен и за который можно купить небольшой домик в одном из богатых районов Годсгрейва, медальон казался совершенно обычным. Мия не чувствовала тошноты в его присутствии – очевидно, его никогда не благословлял ни один из последователей Аа. Тем не менее его вид…

– Где ты его достала?

– Костюмы Маузера. У этого мужчины странное пристрастие к рясам священников. А еще я нашла в его коллекции женское нижнее белье. – Эш пожала плечами и спрятала Троицу обратно в карман брюк. – Ну так что? Пойдешь со мной на шалость, или у тебя назначена встреча с Трикки в надежде на новые укусы?

Мия открыла рот, чтобы возразить. Эшлин сурово приподняла бровь, чтобы подруга даже не пыталась. И, вздохнув, Мия открыла дверь и махнула рукой на коридор.

– Вот и молодчина, – улыбнулась блондинка.

Смрад крови усиливался, а воздух становился все тяжелее, пока девушки крались вглубь горы. Мистер Добряк, как всегда, поглощал страх Мии, но здравомыслящая часть ее разума до сих пор кричала, что это потрясающе плохая затея.

– Это потрясающе плохая затея, Эш.

– Ты уже говорила. Около двадцати раз.

– Помнишь, что Мариэль сделала с Тишью?

– Зубы Пасти, Корвере! Когда моего отца пытали в Тернистых башнях Элая, ему отрезали яйца и скормили их струпопсам. А у тебя какое оправдание?

– Чему?

– Э-э, полному отсутствию яиц?

Мия показала на грудь.

– Э-э, ты вот это вообще видела?

– Ладно, ладно, – прорычала Эш. – Неудачное сравнение.

Они дошли до этажа Адоная. Мия взяла Эш за руку и, в точности как с Триком в читальне, потянула за тьму вокруг себя. Тьму, которая никогда не знала прикосновения солнц. Она чувствовала ее могущество. Свое могущество. Сплетая пальцами мрак, Мия натянула плащ из теней на них обеих, и девушки исчезли из виду, как дым на ветру.

– Я ни хрена не вижу под этой штукой! – прошипела Эш.

– Я же говорила, быть даркином не так уж весело. Просто держись рядом.

Парочка медленно покралась по коридору, руководствуясь только тусклым светом от аркимических сфер. Но, в конце концов, двигаясь в сторону тяжелой вони с медным привкусом, они вышли к комнате Адоная. Замерев у порога, Мия с Эш, прищурившись, заглянули внутрь. Адонай сидел у самой кромки бассейна, не отводя взгляда от крови. Его кожу испещряли багровые глифы. Как обычно, вещатель будет бдеть, пока все аколиты не вернутся из Годсгрейва.

Аалея объяснила, что несколько капель крови Адоная были смешаны с кровью в бассейнах на Свинобойне и в других часовнях Красной Церкви. Благодаря этому вещатель чувствовал, когда кто-то заходил в бассейн, и, если он того хотел, позволял им пройти обратно по Тропе. Он был как паук в центре большой алой паутины, сплетая ее из нитей собственной сущности. Мию до сих пор изумляло это колдовство – на фоне Адоная ее дешевые фокусы с тенями казались поистине жалкой магикой. Если консул Скаева и люминаты когда-нибудь узнают, что Красная Церковь обладает такой силой…

– Ладно, – прошептала Эш. – Вот каков план. Ты заходишь и отвлекаешь его. И пока он будет ослеплен тобой, я прокрадусь к нишам и стащу Троицу.

– Ослеплен мной? – прошипела Мия. – И как же мне его ослепить?

– Не знаю, ты у нас дерзкая. Используй свои чары, женщина!

Мия уставилась на нее, на секунду потеряв дар речи.

– …Зубы Пасти, Эш. «Использовать свои чары»? Это твой план?

– Ну, даже не знаю. Ты училась у Аалеи дольше любого из нас. Используй свою походку от бедра, которая так тебе нравится. Выпусти своих девочек на свободу или что-то в этом духе.

– Выпустить своих…

Мия ошарашенно захлопнула рот.

– Попытайся использовать слова, – вздохнула Эш.

– О, сейчас как использую! – наконец выдавила Мия. – Почему бы тебе не отвлечь Адоная, пока я – девушка, которая, как я напомню, превращает нас в почти гребаных невидимок в эту самую секунду – попытаюсь украсть Троицу?

– И как ты прикоснешься к ней, не пустив ленту, о невидимая?

Мия открыла рот, чтобы ответить. Закрыла. Вздохнула.

– Верно подмечено.

Эш кивнула. Посмотрела на нее в ожидании.

– Ну? Давай, вперед.

Мия закатила глаза. Откинула плащ из теней.

– Ладно.

Затем встала, постучала по стене и вошла в комнату Адоная.

– Вещатель?

Тот не открывал глаз, общаясь, как лунатик.

– Добрый вечер, аколит. Держишь путь в город? Шахид Аалея не посылала мне весточку.

– Нет. Прошу прощения, – Мия прошла глубже в комнату, отчаянно пытаясь придумать какую-то хитрость. – Я… хотела поговорить с вами.

– Коль так, скажи, о чем же будем слово молвить?

Взгляд Мии пробежался по картам, вырезанным на стенах. По разбитым островам Годсгрейва. По обсидиановой крепости Кэррион-Холла. По порту Фэрроу. Посреди резьбы виднелись начерченные кровью глифы, которые подрагивали и размывались, если она смотрела на них слишком долго. Из этой комнаты Красная Церковь могла попасть в любой город республики.

Ее взгляд остановился на карте, почти спрятанной в ворошащихся тенях, которую она не узнала. Большой расползающийся метрополис, больше самого Годсгрейва, его очертания и улицы не походили ни на один город из тех, что ей доводилось раньше видеть.

– Что это за место? – спросила Мия. – Я никогда его не видела.

– И не увидишь.

Мия посмотрела на Адоная с немым вопросом в глазах. Позволила молчанию говорить вместо нее, как учила Аалея. Но Адонай по-прежнему не открывал глаз, его губы изогнулись в прекрасной ленивой улыбке. Похоже, вещатель тоже хорошо знал ремесло Аалеи.