момент стали людоедами. Общественное мнение обрушилось на Рея. Англичане охотнее верили, что потерпевшие кораблекрушение погибли не из-за упрямства и невежества своих руководителей, а были перебиты и съедены эскимосами.

Леди Франклин, все еще надеясь и продолжая бороться за спасение мужа с упорством, достойным восхищения (уже истратив большую часть своего состояния на три не принесшие успеха частные экспедиции), не принимала участия в этой не особенно приятной полемике. Но она настаивала, что необходимо немедленно отправить экспедицию на остров Кинг-Вильям, чтобы восстановить полную и истинную картину того, что там произошло.

Адмиралтейство, да и все официальные круги отказали ей в поддержке. Они потеряли интерес к экспедиции Франклина и, видимо, стремились как можно скорее забыть об этом не делавшем им чести событии. Но были люди, сочувствовавшие леди Франклин, и первым среди них оказался Леопольд Мак-Клинток.

Еще молодым лейтенантом флота Мак-Клинток впервые отправился на север в составе самой ранней «вспомогательной» партии — экспедиции Джемса Росса в 1848/49 году. Он нередко участвовал в санных походах, проводившихся обычным в то время способом: матросы тянули тяжело нагруженные сани, а офицеры воздерживались от физического труда, причем почти или совсем не пользовались возможностью жить за счет местных ресурсов. Мак-Клинток сразу же распознал непроходимую глупость такого образа действий и во время следующего арктического плавания — с экспедицией капитана Остина в 1850 году — начал экспериментировать. Он не только пользовался облегченными санями и снаряжением, но и стремился в целом приспособить свой организм и снаряжение к особенностям Севера. Хотя сани по-прежнему тянули люди, эксперименты Мак-Клинтока оказались столь успешными, что, как мы видели, ему удалось совершить санный поход протяженностью 800 миль с острова Корнуоллис на Мелвилл; обратный путь был пройден им за 81 день.

С 1852 по 1854 год Мак-Клинток снова попал на север с отрядом Келлетта из флотилии Белчера и на этот раз превзошел самого себя. Он успешно завершил один из величайших санных походов всех времен, покрыв более 1400 миль за 105 дней, и на пути открыл свыше 800 миль ранее неизвестной береговой линии.

Человек наблюдательный, находчивый, обладающий спасительным чувством юмора и непревзойденный по опыту арктический путешественник, Мак-Клинток был по праву первым, к кому должна была обратиться леди Франклин в своей последней попытке раскрыть тайну экспедиции, возглавлявшейся ее мужем.

ЭКСПЕДИЦИЯ НА «ФОКСЕ» В АРКТИЧЕСКИЕ МОРЯ

ПУТЬ НА СЕВЕР

18 апреля 1857 года леди Франклин оказала мне честь, предложив командовать снаряжаемой экспедицией.

Я обратился в адмиралтейство с просьбой предоставить мне долгосрочный отпуск и 23 числа получил телеграмму от леди Франклин: «Отпуск разрешен «Фокс» мой к переоборудованию приступаем немедленно». Она уже купила винтовую яхту «Фокс» водоизмещением 177 тонн и теперь передала ее вместе с необходимыми средствами в мое распоряжение.

Позвольте мне объяснить здесь, что мы подразумеваем под словом «переоборудование». Необходимо было убрать с яхты бархатные портьеры, роскошную мебель и все остальное, что не способствовало ее укреплению. Все судно предстояло защитить снаружи крепкой обшивкой, а изнутри поставить прочные поперечные бимсы. Маленький медный руль надо было заменить массивным железным, а на острый форштевень набить столько железа, чтобы он в конечном счете напоминал громадное обращенное острием вперед долото. Наконец, как говорят о парижских омнибусах, мы были tout complet[104] и горели нетерпением поскорее отбыть.

На судно погрузили обильный запас провианта на 28 месяцев, включая консервированные овощи, лимонный сок и пикули из расчета, что все эти продукты будут выдаваться ежедневно, а консервированное мясо — раз в три дня. Мы также захватили столько крепчайшего эля, сколько можно было разместить на судне.

В ночь на 2 июля мы прошли через Пентленд-Фёрт[105]. Голые дикие берега Оркнейских островов, еще более дикие лоцманы, их громкие возгласы и непонятный диалект, резкие крики бесчисленных морских птиц, вой ветра и высокие волны — все это создавало впечатление, что мы внезапно проснулись и очутились в Гренландии. И действительно, 12 июля мы увидели южную оконечность этой покрытой льдом суши. Она носит необычное название — мыс Фарвель («Прощай»), Назвал ли так этот мыс какой-то плывший из Англии предприимчивый купец, уверенный, что, оставив за собой Гренландию, он уже нашел путь в Китай, или же, наоборот, это название придумал усталый и истосковавшийся по родине моряк, который с трудом вырвался из ледового плена на обветшавшем барке и твердо решил надолго проститься с этой безрадостной страной, — история так нам никогда и не откроет.

Что касается торговли с Гренландией, то она полностью монополизирована датским правительством. На эскимосов датские законы не распространяются. Но, гордясь своей номинальной независимостью, они дружественно относятся к датчанам и имеют для этого веские основания. В каждом округе есть лютеранский пастор, доктор и учитель, содержащиеся за счет государства. В их обязанности входит организация бесплатного обучения и оказание помощи населению. Когда эскимосы испытывают лишения, что нередко с ними случается в суровые зимы, им бесплатно раздается продовольствие.

Сделали ли мы, англичане, больше этого или хотя бы столько же для коренного населения наших многочисленных колоний и особенно для эскимосов наших территорий на Лабрадоре и на берегах Гудзонова залива?

31 июля мы стали на якорь в Годхавне на острове Диско, и здесь я повстречался с бывшими командирами китобойцев «Джипси» и «Андонтед» из Питерхеда, которые пять-шесть недель назад были раздавлены льдами в заливе Мелвилл. Здесь же нам предложил свои услуги в качестве каюра молодой эскимос, по имени Кристиан, и мы его наняли. Матросы основательно помыли и постригли эскимоса (мыло и ножницы были для него новинкой), а затем обрядили в матросское платье. Он чувствовал себя в нем явно неловко, но все же гордился тем, что похорошел и вызывает восхищение у своих соплеменников.

5 августа. Попутный ветер быстро нес нас на север от Диско; по пути мы встретили много айсбергов. Наши снасти были обильно разукрашены потрошеной треской, которую мы рассчитывали сохранить в вяленом виде. Однако после теплого дня в Диско и сильного дождя с южным ветром в Вайгате нам уже нельзя было употреблять эту рыбу в пищу, хотя она все еще годилась на корм собакам. Я