судя по обещаниям этих двоих, лучше точно не будет. Поэтому давайте держаться вместе. Как в «Трех мушкетерах» — один за всех и все за одного. Только нас не четверо, а двадцать. Это уже сила. Можем дать отпор любым активистам. Согласны?

— Согласны, — нестройно подтвердили несколько человек.

— Да, — в то же время сказали еще несколько.

— Надо подумать, — засомневались, как минимум, двое.

— Нет, — категорически ответили человек пять.

— Ты с ума сошел? — спросили тоже двое.

— Да, пошел ты, — откровенно послал Алексея один.

Последнего почему-то все звали Плюхой, хотя его имя было Володя Овчаренко. Возможно, из-за небольшого роста и необычной грушевидной формы лица. Поскольку его ответ оказался самым радикальным, то Мишин решил начать выяснения именно с него.

— В чем дело, Плюха? Ты сам-то что предлагаешь?

— Что предлагать, если уже все давно предложено? Ты, Лех, дурной и других глумишь. Опомнись! Я тебе вот что скажу — хоть я и загремел в первый раз, но хорошо знаю о здешних порядках. Мой покойный батя две ходки имел, братан по серьезному в Карелии чалится. Законы примерно везде одинаковые. Я их знаю. Знаю, что борзых ломают сразу, а ты как раз и призываешь к борзоте. Тех козлов, — Плюха кивнул в сторону внимательно наблюдающих за процессом Димона и Алика, — ты осадил правильно. Их в отряде все равно бы наказали. А за неповиновение авторитетам тебя накажут самого. Будет очень больно, обидно и стыдно…

После последней фразы в коллективе разразилось веселье, тон которому громким хохотом задали как раз Димон и Алик. Когда наступила относительная тишина, Леша продолжил:

— Я не призываю к нарушению установленных законов. Мы их обязательно изучим, и будем соблюдать. Я просто хочу, чтобы никто из нас не подвергся… как это сказать… беспределу. Когда мы будем вместе, мы не допустим несправедливого отношения к каждому из нас…

— Да ничего ты не сделаешь! — выкрикнул Миха, один из тех, кто категорически отказались от объединения. — Тут все активисты и начальники повязаны. Если кого захотят прессануть — посадят в карцер и все дела. Там уже будет и беспредел и не беспредел… никто не узнает.

— То, о чем ты говоришь, относится к каждому из нас по отдельности, к каждому, за которого некому заступиться. Если те, которые творят это беззаконие, будут знать, что за человеком стоят другие, то хорошо подумают. И не обязательно с ними бороться силой. Будем обращаться к вышестоящему начальству — формальному и неформальному.

— Ну, ну, — покачал головой Миха, — посмотрю, что с тобой будет через пару месяцев… и с твоей организацией.

— А я Лехе верю, — выступил вперед Сергей Бакаев. — Пусть только тронут. Я своих пацанов обязуюсь обучить основным боксерским штучкам…

— Я тоже с вами, — поднял руку Валера Антипенко.

Тут же, как к отцу родному, к нему прижались несостоявшиеся шестерки Игорек и Геннадий.

— Принимайте и нас, — шагнули Сергей Маслов и Саша Деев из Куйбышева.

Эти два семнадцатилетних парня появились в автозаке вместе с Димоном и Аликом. Тогда Алексей не сомневался, что эта компания так и будет держаться вчетвером, однако Сережа и Саша в дороге отстранились от своих земляков. Что тогда между ними произошло — неизвестно, но вместе их потом не видели ни разу.

Отчаянные споры продолжались до самого отбоя. К группе Мишина, как ее впоследствии стали называть, примкнули еще четыре человека — Витя из Орехово-Зуева, еще один Саша из Калуги, Костя из Тольятти и Паша из Волгограда. Однако самой большой неожиданностью было выступление Плюхи. Когда уже все хотели разойтись, он произнес:

— Ну, что, Леха. Тебе крупно повезло — записывай и меня. Мне не очень нравятся твои идеи, но очень нравятся твои пацаны. Они все правильные. Может быть, и я на что-нибудь сгожусь.

Алексей подошел к Володе и дружески похлопал его по плечу.

Утром после подъема и завтрака Николай построил карантинных на плацу. После переклички он решил блеснуть перед ними красноречием и, как, наверное, сам думал, умом:

— Товарищи осужденные! Вы прибыли в лучшее государственное учреждение по перевоспитанию малолетних преступников. Здесь вами займутся опытные воспитатели, преподаватели и старшие товарищи. Что касается воспитателей и преподавателей, то они приступят к своим обязанностям потом, да и то в определенное время. А вот старшие товарищи будут с вами почти все время. Я первый из них и самый важный по должности. Поэтому мне и доверено ввести вас в курс дела, а также заняться с вами важными вещами. Именно поэтому вы должны доверять мне и «исповедоваться», если у вас появятся проблемы. А они у вас появятся обязательно, потому что вы неопытные и неискушенные. Этим обязательно воспользуются другие активисты и попытаются склонить вас к неправомерным поступкам, которые могут привести лишь к увеличению вашего срока пребывания. Это может произойти позже, когда после карантина вас переведут в отряд. Я в силах помочь вам, если и в отряде будете делиться со мной вашими проблемами. Воспринимайте меня не только как начальника, но и как друга и брата.

После столь проникновенной речи «брат» разбил «личный состав» на две части и устроил между ними соревнование. Каждое звено должно было пройти строевым шагом десять кругов с песней и поворотами по команде. Соревнования не получилось, зато даже за пределами колонии был слышен дикий хохот и издевательские выкрики в обе стороны. В итоге Николай собрал весельчаков в одну группу и заставил их маршировать до обеда. Остальным же разрешил вернуться в барак. Алексей с удовлетворением отметил, что на плацу остались Димон, Алик и даже Миха…

«Делиться проблемами» с завхозом начали сразу после обеда. Первым в каптерку был вызван Антипенко. Через четверть часа он вышел весь красный и злой, буркнув что-то вроде «Вот скотина!». Больше он не произнес ни слова, несмотря на навязчивое любопытство окружающих. Бакаев, побывавший на аудиенции вторым, тоже не скупился в выражениях, но зато кое-что прояснил. Оказывается, Николай «по-хорошему» просил вспомнить и признаться в других преступлениях…

Наконец, настала очередь Мишина.

— Присаживайся, Леша, — как-то уж слишком дружелюбно предложил завхоз. — Мы с тобой почти земляки… ну, соседи… я сам из Ржева. Бывал там?

— В Ржеве? Нет.

— А я у вас бывал. Поступал в техникум электронных приборов, но не прошел. Приехал домой и сразу загремел. А вот если бы поступил, то не попался. Как думаешь?

— Не знаю. Это, наверное, не от места зависит, а от человека.

— И, правда, твоя, — заржал Николай. — Мы с тобой в любом случае встретились бы. Ты восьмой класс закончил или нет?

— Нет.

— Не успел,