— Это произошло случайно. В деле все подробно указано.

— Не читал я твоего дела — мне это, во-первых, не надо, а во-вторых, никто мне его не даст. Ты лучше вот что скажи: не может ведь быть такого, чтобы ты ни с того, ни с сего — бац — и убил. Наверное, с пацанами и фраерков трясли, и точки обносили? А?

— Никого я не тряс. С блатными никогда не имел никаких дел. Повторяю — убил случайно…

— Все так говорят… а ты, Леш, облегчи душу, признайся. Обещаю, что помогу и буду лично оберегать.

— Не надо меня оберегать. Я и сам себе в состоянии помочь… мы в состоянии друг другу помочь.

— Кто это «мы»?

— Мы — это последний этап… ну, по крайней мере, его половина…

Не дослушав собеседника, Николай заржал так, что дверь приоткрылась и в нее кто-то мельком заглянул. Отдышавшись, он похлопал Алексея по плечу:

— Ну, брат, рассмешил… давно так не смеялся. Ты что, еще не понял, куда попал? Кто такие вы? Са-ла-бо-ны! Жорики, короче. Если будете выеживаться, то… будет очень плохо. Даже очень, очень плохо. Ты даже не представляешь, как будет плохо. А теперь слушай меня и передай своим… подельникам. Я могу помочь и тебе и им, потому что к Корзуну… к начальнику колонии захожу без стука. Взамен, ты знаешь, мне нужно твое полнейшее откровение. Для начала расскажи о своих прежних делишках.

Мишин понимал, что этот великовозрастный мужик — заключенный, хоть и при должности. Свой здешний статус он получил благодаря неустанному служению официальному начальству, которое в любой момент могло и передумать. Поэтому он постоянно и так рьяно «рыл землю». Было также заметно, что Николай далеко не семи пядей во лбу и в каком-то смысле даже наивен. В связи с этим у Алексея возник дерзкий план использовать активиста на благо своей группы.

— Послушай, Николай, — проговорил Мишин доверительным тоном. — Я здесь всего второй день, но уже могу сделать кое-какие выводы. Пока что из всех, кого я тут встретил, ты единственный, кто вызывает доверие. Я вначале даже подумал, что ты являешься офицером, переодевшимся в робу, чтобы быть ближе к подопечным. Похоже, что ты здесь самый авторитетный из активистов и мне лично хочется, чтобы так было всегда. Могу смело поручиться за себя и своих ребят, что сотрудничать с тобой будем с удовольствием. Представь себе, что у тебя в отряде сразу будет столько своих людей…

— Сколько?

— Двенадцать, — Алексей назвал участников новоиспеченной группы. — Уверен, что такой поддержки среди заключенных у тебя никогда не было. Тем более что все ребята в принципе не блатные и попали сюда по стечению обстоятельств.

— Это как?

— Кто защищался и не рассчитал свои силы, кого довели, а кого просто и подставили…

— То есть ты хочешь сказать, что копать под вас бесполезно?

— Думаю, что да. Ну, не было до этого ни у кого правонарушений.

— Антипенко и Бакаев твои? Да, вижу, что это так. Они говорили примерно то же самое, но борзели. Огрызались. Понимаешь? Ты им внуши, что со мной так нельзя.

— Даже и не сомневайся.

— Ладно, договорились. Смотрю, вместе с тобой я вызывал твоих пятерых. Тогда остальных семерых — не буду. Только, смотри, Мишин, мы договорились… очень и очень договорились…

— Все будет нормально. Обещаю.

Ощущение, с которым Алексей вышел от завхоза, было сродни победе на соревновании. Подобного Алексей не испытывал уже давно — наверное, полгода. Он все более убеждался в том, что даже в таких гиблых местах можно жить.

По итогам собеседования в Куйбышевское СИЗО отправился Алик. Утром прибыл следователь и увез его. «Опытный» Миха рассказал, что тот обязательно вернется, но с «паровозом», то есть увеличенным сроком.

В отряд перевели раньше, чем планировалось. Причиной этому послужило неожиданное прибытие нового этапа, которому в карантине не хватило места. Поэтому начальник распорядился сократить двухнедельный срок до десяти суток. Накануне барак посетил воспитатель отряда старший лейтенант Брюханов Евгений Федорович. Его интересовали возможные навыки будущих подопечных. Полученный колонией заказ от соседского автогиганта требовал хотя бы элементарных профессиональных знаний. На «постоянное место жительства» перешли вечером. Количество «новобранцев» как раз соответствовало числу спальных мест в отдельной секции. Туда их и привел воспитатель, передав на поруки «опытному зеку», коим оказался уже знакомый Лопырев Борис по кличке Лопырь. Судя по тому, как спешно покинул помещение старший лейтенант, Алексей сделал вывод, что на сегодня его время закончилось и наступает период неформального правления. Также он заметил, как Димон на полусогнутых ногах и с опущенной головой подбежал к активисту и что-то долго ему говорил. Тот засмеялся и после этого построил новичков в проходе.

— Добро пожаловать в ад, жорики! — гаркнул Лопырь, двигаясь вдоль строя. — Если вы еще не поняли, то я вам скажу — с этого времени и до подъема вашим начальником, хозяином, мамкой, папкой и господом богом буду я. И так будет каждый день, пока не откинусь я или кто-либо из вас. Прежде чем раскидать вас по шконкам, проведем урок повиновения и проверку на вшивость. Сразу спрошу — есть ли среди вас борзые? Если вы борзые и честные, то выходите из строя. Тогда урок проведем только с вами. Остальных тогда оставим на потом…

— Вижу, что честных нет, а говорили, что приехала аж половина борзоты, — продолжил Лопырь, метнув взгляд на Димона. — Винчик, начинай!

Из дальнего угла секции вышел жилистый парень в дырявой майке и очень странным выражением лица. Весь его облик напомнил Мишину помойного кота, который, прежде чем прыгнуть, пытался своим внешним видом напугать такого же драного представителя городской фауны. Винчик крадучись последовал за Лопырем и почему-то остановился напротив Бакаева. Как позже выяснилось — на свою беду. Он ведь и понятия не имел, что тот, кого он собрался проверить на вшивость, имел первый разряд по боксу. «Проверяющий» поймал взгляд своего шефа и, дождавшись одобрительного кивка, ударил Сергея в живот. Точнее, он попытался ударить, но жертва как-то «посмела» отбить руку. Винчик, еще больше насупившись, нацелил свой костлявый кулак в челюсть Сергею. На этот раз тот просто увернулся. В полном недоумении зек отпрянул назад, а затем с разгону попытался сбить Бакаева с ног. Однако теперь ударил «проверяемый». Винчик охнул, согнулся пополам и рухнул на пол. То ли удар Сергея был таким профессиональным, то ли зек попросту притворился, но он лежал с закрытыми глазами и без какого-либо движения.

— Ты что, гнида, натворил, а?! — теперь уже