Ночь была темная, красные шли полным ходом. Неожиданно у крайней фанзы Лукьяновки их окликнул белый постовой – прапорщик-кавалерист: «Стой, кто идет, что пропуск?» Ответа не последовало. Прапорщик, закричав своим, находившимся в фанзе, чтоб выходили, сам бросился на дорогу к подъезжающим. Не успели находившиеся в фанзе белые бойцы выскочить, как конные уже налетели на прапорщика, ехавший впереди вплотную приблизился к белому и, выхватив из кобуры револьвер, выстрелил в упор и уложил прапорщика. Постовой бухнулся на землю. В этот момент белые бойцы уже выскакивали из фанзы. Не открывая огня, красные прибавили ходу и карьером пошли по пустынной улице деревни. Белые также не открывали огня, ибо их всадники сразу замаячили в различных направлениях, так как полагали, что им придется выдержать бой с партизанами. Шли минуты, красные ничем себя не проявляли. Войсковой старшина Бологов бросил на поиски исчезнувшего в ночной темноте разъезда красных завесу своих разъездов и дозоров в различных направлениях. Но красные как сгинули, точно сквозь землю провалились.

Приближался рассвет. Желая во что бы то ни стало обнаружить противника, войсковой старшина Бологов, разделив свой отряд на несколько частей, бросил их в различных направлениях с заданием к ночи (с 24-го на 25-е) главным силам отряда собраться в Ново-Крещенке.

Прапорщик Бугаев со взводом 2-й сотни пошел на Ново-Николаевку. В этом селении красных не было и никто не мог сказать, куда они ушли. Взвод кавалеристов прошел назад в Саровку. 1-я сотня енисейцев и взвод сибирцев по левому берегу реки Иман прошел вверх в Гончаровку, иначе именуемую Грачевкой, отстоящую от Лукьяновки на 8 верст. Сам войсковой старшина Бологов с остальной частью 2-й сотни енисейцев пошел вслед за прапорщиком Бугаевым. К 14 часам 24 декабря д. Ново-Крещенка была занята 2-й сотней енисейцев. К ночи сюда подтянулся весь отряд, за исключением полусотни 1-й сотни енисейцев, которая была оставлена в виде заслона на корейских фанзах близ Гончаровки. За весь этот день белые не имели столкновений с красными и не догнали красных, произведших налет на Лукьяновку. Как говорили потом крестьяне, тов. Громов из Лукьяновки отскочил в Захаровку. Главные же силы красных, находившиеся в Котельном, по слухам, спешно уходили на восток к Картуну. Войсковой старшина Бологов решил дать своим людям отдых в Ново-Крещенке, а потом усиленным маршем нагнать уклоняющегося от боя врага.

25 декабря в 11 часов отдохнувшие бойцы конного отряда белых выступили из Ново-Крещенки по большой дороге на село Котельное. Простоявшая в отделе полусотня енисейцев в то же время двинулась туда же по льду реки Иман. Быстро были пройдены восемь верст. Одновременно с двух концов вошли белые колонны в Котельное. Оно оказалось свободным от красных, которые под командой командира 2-го Приморского батальона тов. Палицина (кадровый поручик, находившийся долгое время в плену в Германии) действительно отходили на Картун. В Котельном белые простояли недолго – выкормили только коней и с приближением сумерек пустились дальше в путь. В это время колонна генерала Вешневского находилась в Шаинской. Из Котельного войсковой старшина Бологов с крестьянином-подводчиком послал тов. Палицину письмо с предложением сдаться в плен.

От Котельного до Картуна 65 верст. У последнего селения кончается дорога – дальше на восток тянется непроходимая тайга; населенных пунктов нет, только изредка попадаются хибарки – пристанища звероловов да имеются полуразрушенные казармы заброшенных приисков. Должно было во что бы то ни стало нагнать красных еще до того времени, как они скроются в лесной чаще. Где будешь там искать их? Куда пойдешь? Была надежда на то, что красные, «привыкнув» к тому, что белые до сих пор не делали в сутки более тридцати верст, не будут особенно торопиться со своим выходом из Картуна в тайгу, полагаясь на медлительность противника.

Быстро шел, растянувшись в колонне по одному, конный отряд белых. На несколько минут остановились в д. Таборове; после полуночи, около 1 часа 26 декабря прибыли в Снежную. Здесь войсковой старшина Бологов получил ответ от тов. Палицина такого содержания: «Ваше предложение о сдаче в плен сообщил народоармейцам, но ни один не пожелал сдаться. Все решили уходить в сопки. Я, как честный командир, не могу их оставить и ухожу вместе с ними». Подписан этот ответ был «Поручик Палицин». Выражение «все решили» несколько не совпадало с действительностью: уже в Котельном, а потом в Таборове и Снежной белые обнаружили группы красноармейцев отряда Палицина. Это были решившиеся на свой страх и риск остаться на милость победителей. Винтовок у них не было, и их белые не трогали. Жители же везде относились к белым сочувственно, страшно негодовали на красных, и выходило так, что последних они прямо не переносили. По словам крестьян, у красных на всех командных должностях были люди с темным прошлым, а агитаторы, так те, почти без исключения, были все еврейской национальности.

В Снежной белые сделали двухчасовой привал. Попили чайку и в 3 часа 26 декабря уже выступили дальше. В 4 часа были в Богославце, где захватили врасплох одну роту 2-го батальона красных. У последней имелись посты, но никто не ожидал столь молниеносного движения белых и потому, не задерживаемые никем, белые, в колонне по одному, влетели в деревню. Ни один красный не бежал, и все чины, от комроты до последнего рядового, попали в плен. Их было всего до 60 человек. Так как сопротивления они не оказывали, даже ни единого выстрела не было дано по белым, то все красные, включая командира роты, по сдаче оружия, были тут же отпущены на все четыре стороны.

Немедленно по занятии Богославца войсковой старшина Бологов бросает быстрым аллюром 1-ю сотню енисейцев по верхней дороге на Картун. 2-ю сотню енисейцев направляет через реку в д. Ивановцы, так как, по только что полученным сведениям, в д. Ивановцы из Захаровки должен с минуты на минуту подойти эскадрон тов. Громова в 47 сабель. Численность красных в Картуне определялась в 350 штыков, но об организации белые получали путаные сведения: одни говорили, что в Картуне находятся два батальона – 1-й в 220 штыков и 2-й в 180 штыков; другие именовали «батальон» ротами одного 2-го батальона. Какая организация была у красных для дела, в данную минуту было безразлично, так как количество штыков от этого у них не прибавлялось и не убывало.

Растянувшись по дороге, все в той же неизменной колонне по одному, что было духу неслись люди 1-й сотни Енисейского конного дивизиона к Картуну. Сибирцы и