– Не смей! – Он подскочил и хотел оттолкнуть Шатуна, но тот сам попятился и вопросительно взглянул на Свена. – Если он жив, то должен быть взят живым!

– С чего это? – Свен шагнул к нему, краем глаза отмечая, как к Кольберну бегут его собственные телохранители и еще какие-то хирдманы. – На кой ляд он тебе сдался? Выставить его голову на шесте, все эти разом присмиреют!

– Его жизнь принадлежит княгине!

– Они Ингера в плен не взяли!

– Пусть княгиня прикажет убить его – я сам это сделаю! А пока она не приказала…

– Она приказала убить всех в городе!

– Князь – не все. Сейчас пошлем к ней и сделаем, как она скажет! Я знаю, почему ты желаешь его смерти! – добавил Кольберн, сверля Свена злым взглядом. – Не хочешь, чтобы он заговорил! Чтобы твои с ним дела не выплыли наружу!

Сражение в городе затихало. На ногах оставались только русы, бродящие среди порубленных тел.

– Отправь твоего человека к госпоже, – Кольберн кивнул на Адальрада, – а мои люди постерегут Хвалимира. Мы с тобой пойдем осмотрим город.

Свен перевел дух и кивнул Адальраду. Он почти не сомневался, что Прекраса велит оставить Хвалимиру жизнь, но не драться же ему было с Кольберном, тем самым подтверждая обвинение.

– Ляд тя возьми! – бросил он себе под нос. – Принес тебя синий, черта шепелявого!

– Что ты говоришь? – Кольберн взглянул на него.

– Говорю, что если княгиня и прикажет оставить ему жизнь… думаю, он не поблагодарит тебя за это!

У ворот громко и торжественно затрубили рога. Вошли еще десять гридей – свежих, чистых, не побывавших в сражении, а за ними следовали два всадника. Асмунд держал перед седлом Святку – ребенок округлившимися глазами осматривал разгром внутри. За ними ехала женщина в белой одежде – княгиня-победительница, Ельга Прекрасная…

* * *

– Идут! – крикнула служанка, просунувшись со двора в дверь поварни.

Ельга обернулась, и как раз в это время служанку оттащил назад Фастар, отрок из десятка Ислейва, который и принес эту весть.

– Идут! – повторил он. – Все войско, с вежи и стяги видать.

– Ислейв народ отсекает?

– Как договорились.

Ельга пошла к лохани вымыть руки: утром спешно пекли последние караваи, она сама месила тесто. Уже два дня, как пришел гонец с известием о скором возвращении войска.

– Все целы? – спросила она тогда Уддольва, которого прислал к ней с дороги Свен.

– Дренгов наших семеро «холодных», ранены кое-кто, а старшие все целы, – уверенно ответил хирдман. – Ольгера по руке стрелой задели, но заживет. А княжеских я не знаю.

Ельга заметила, что при этом он слегка вильнул взглядом в сторону, но допытываться не стала. Он не обманул бы ее, если бы со Свеном, Асмундом, кем-то из ближних людей приключилось несчастье. А подробности, надо думать, ему и запретили рассказывать: они захотят обо всем поведать ей сами.

– А Святка как, здоров?

– Здоровее всех! – Хирдман расплылся в улыбке. – Такой витязь, куда там! Почти всю дорогу на коне ехал с Асмундом, иногда только на воз к няньке пересаживался. Все-таки мал он еще.

С тех пор Ельга была занята с утра до ночи: отобрать на пастбищах скот для убоя, распорядиться, что как готовить, снарядить челядь за дровами для домов и бань ратников, приказать ловить рыбу, печь хлеб. Готовить помещение и припасы для полона – Уддольв передал, что ведут две сотни человек. Заглядывать на княжий двор и смотреть, как с этим же самым управляется Нежига – ведь никого из хозяев там не оставалось. Сегодня чуть не с ночи принялись варить каши и похлебки для прибывающих.

И вот они здесь, входят в город. Переправив гонца к Нежиге на княжий двор, Ельга быстро надела платье получше и стала ждать. С Ружаной и детьми она стояла перед крыльцом, держа приветственный рог. Сердце сильно билось от волнения, радости скорой встречи, под которым таилась глухая тревога. Все эти два месяца она твердила себе, что все будет хорошо: Свена защищает его незримая дружина, Асмунд же ее заверил, что в бой не пойдет, а будет со Святкой и Прекрасой ждать в безопасности. При всем почете его нового положения, он больше не был воином, а был взрослым телом и зрелым умом четырехлетнего чада. Сейчас Ельга этому радовалась: она бы не снесла, если бы после стольких лет ожидания, в шаге от счастья с ним бы случилась беда! Но война есть война, судьба стрелой случайной может настичь, как ни берегись.

У ворот затрубили рога – вожди дружины вступали в город. Даже со двора был слышен гул толпы – встречать войско собрались все жители Киева и округи. Если бы она заранее не уговорилась с Ислейвом, что на Гору не будут впускать никого, кроме пришедших, то между дворами уже было бы не протолкнуться. Подавили бы друг друга…

За проемом ворот показалась толпа – конные и пешие. Проплыли в воздухе стяги. Среди всадников Ельга сразу увидела Свена и Асмунда. Асмунд держал перед седлом Святку, но Прекраса на глаза не попалась.

Приветственно махнув Ельге, Асмунд проехал дальше, к княжьему двору. Гриди вслед за ним тянулись мимо воеводских ворот. Свен соскочил с коня перед крыльцом, обнял Ружану, потом взял из рук Ельги рог, отпил и тоже ее обнял, передав рог Ольгеру. Выглядел он, как и положено: усталый, обгоревший под жаркими лучами первого лета, с почти зажившей ссадиной на левой кисти, что называют «щитовой язвой». Но Ельге почудилась в нем некая замкнутость и мрачность, какой не бывало после других его походов.

– Что вы, как? – наперебой расспрашивали Ельга и Ружана, пока дети вертелись возле отца, а отроки сгружали с возов разную поклажу и носили в дружинные избы и клети.

– Вы победили, победили, да? – кричал семилетний Лют, размахивая своим деревянным мечом. – Всех древлян, да?

– Еще как победили! – Свен потрепал его по голове, на другой руке держа двухлетнюю дочку. – Я такой жути сроду не видывал! – понизив голос, откровенно сказал он Ельге.

У нее немного вытянулось лицо. Что же такое творилось, если даже Свен такого не видал?

– А где княгиня? – Ельга вспомнила, что не заметила невестки в рядах дружины.

Свен посмотрел на нее. Помолчал, потом выразительно провел ребром ладони под горлом.

– Что?

Ельга знала, что означает это движение, но не верила, что так его и следует понимать.

Свен молчал, ничего не поясняя.

– Она жива? – прямо спросила Ельга.

– Нет, – так же прямо ответил брат.

– Она что… – Ельга даже растерялась, – ее в бою, что ли, сразили? Сама древлян мечом секла?

– Секла она… – с непонятным выражением повторил Свен. – Потом расскажу. Не при детях.

Он направился в дом, но Ельга схватила его за рукав.

– Нет, ты не морочишь меня? Она погибла?