– Госпожа, – пролепетала Прин, – так они вас убить хотели?

Дама сердито выдохнула и опустила нож.

– Не меня, дорогая. Тебя! И не убить, а напугать только. Но я сказала, что не допущу этого! Что молчите? Скажите, что вы хотели просто ее напугать!

– Да. – Ини стряхнула сухой лист с локтя. – Бирюза сказала – пугнуть, и всё.

Прин только теперь заметила, что их обступили люди, которых она не сразу узнала: кухарка с красным шарфом на голове, Само, три новые кухонные девушки, садовник Клитон и еще пять-шесть незнакомцев.

– Да… – с трудом выговаривала Бирюза, – я велела Ини ее попугать, но я бы ей не позволила… вы же видели, я остановила ее!

– Встаньте! – приказала госпожа Кейн. – Встать, я сказала!

Ини поднялась и теперь отряхивала коленки.

Бирюза разрыдалась, повесив голову еще ниже.

– У меня ничего нет, Рилла, а у тебя есть всё! Деньги, красивый дом, слуги! Тебя уважают! Теперь ты хочешь лишить меня и тех крох, что у меня были, и отдать их…

– Перестань, – перебила ее хозяйка.

– Ты тут все равно что императрица, у тебя высокое положение в городе, а я завишу от твоих прихотей…

– Это я-то императрица? – В смехе хозяйки слышался гнев. – Нет, дорогая моя – здесь правишь ты, притом деспотически! Я любила тебя и люблю до сих пор, а ты меня за это тиранила. Обставляла комнаты по своему вкусу. Все мы здесь привыкли тебе угождать, чтобы ты не дулась. Когда ты поутру выходишь из спальни, все, и прислуга и гости, стараются угадать, в хорошем ты настроении или в дурном, то есть будешь ли ты их бранить, унижать, в лучшем случае не замечать вовсе. Это помогает нам кое-как прожить день, но я, знаешь ли, имею глупость желать, чтобы меня замечали!

– Я ничто! Ничто! – продолжала выкрикивать Бирюза. – Ненавижу себя. Ты права, Рилла, права во всем и всегда. Как мне жить с этой твой правотой?

– Да перестань же…

– Как мне жить? Да, я ужасно обращаюсь и с тобой, и со слугами! А ты лишаешь меня остатков самоуважения, отдавая мою должность этой… ужасной девке! Разве ей место здесь? Пусть убирается в свои горы! – (Прин была слишком поражена, чтобы ей возражать.) – Она недостойна нас, Рилла, недостойна тебя. Зачем, зачем ты взяла ее в дом?

– Глупая ты, глупая женщина. Подними ее, – велела госпожа Ини.

– Я уйду, – заявила Бирюза, не желая подниматься. – Этого я не вынесу. Но уйду по собственной воле, не по твоей…

– Я не собираюсь делать Прин своей секретаршей, – спокойно произнесла госпожа. – Тебе ничего не грозит.

Бирюза привстала, держась за колени Ини.

– До чего же ты глупа, – продолжала хозяйка. – Прин будет моей… посланницей. Я поручаю ей миссию…

Если бы не плотное кольцо слуг, Прин убежала бы и спряталась где-нибудь.

– Опасную миссию. Она сама вызвалась и может не вернуться назад. Если же вернется, мы… вознаградим ее и отправим в путь!

– Так ты ее отошлешь? – Бирюза, стоя на коленях, прислонилась головой к бедру Ини. – Не возьмешь ее вместо…

– Прин оказалась здесь не по своей воле. Я не могу больше держать ее в доме из боязни, что ты причинишь ей вред.

Бирюза, держась за плечо Ини, наконец поднялась. Волосы у нее распустились, и Прин, которая всегда стриглась довольно коротко, удивилась их пышности и длине.

– Хорошо, – сказала госпожа Кейн. – Я прогуляюсь по саду, и вы втроем пойдете со мной.

– А вы ступайте работать, – произнесла Бирюза, обращаясь к слугам. – Нечего пялить глаза на хозяйские размолвки. Прочь, говорю!

Слуги, переглядываясь, размокнули круг.

– Да, ступайте, – подтвердила госпожа. – Всё улажено.

Бирюза, по-прежнему опираясь на плечо Ини, заковыляла вперед.

– Не налегай так, – беззлобно и даже ласково попросила Ини. – Не люблю, когда меня трогают, особенно женщины – мужчины еще туда-сюда. – Свободной рукой она отвела распущенные волосы от лица Бирюзы. – Я тебе уже говорила и повторяю, что не люблю женщин так, как любите вы с госпожой. Для такой любви, как и для убийства, я предпочитаю мужчин. – Она приложилась щекой к мокрой от слез щеке секретарши. – Я не люблю тебя и не хочу любить так, как ты хочешь. Сто раз уже говорила.

Госпожа Кейн, в свою очередь, взяла под руку Прин – не просто дружески, но как бы оберегая ее. Прин, побывав в рукопашной схватке и в лапах злодея, невольно думала, что любая здешняя опасность по сравнению с этим – сущие пустяки. Здешнее напоминало скорее блудливую руку Лиса: неприятно, но справиться можно, особенно с помощью госпожи – однако за открытым проявлением чувств скрывалась тайна, все еще не разгаданная Прин после прихода сюда. Была не была: драконья наездница позволила любопытству заслонить страх.

Дорожка из красного кирпича привела их к каменной хижине наверху. Ини наконец освободилась от Бирюзы, и Прин, тоже высвободив руку, спросила ее:

– За что ты хотела меня убить?

Ини обернулась к ней со своей спокойной улыбкой и вдруг села на траву, охватив руками колени.

– Вчера я спасла тебе жизнь, сегодня хотела кого-то прикончить – почему бы и не тебя. Я же говорила, что женщин не люблю убивать! – сердито бросила она Бирюзе. – А ты пристала, как репей – ну, да мне все равно.

Бирюза, оторвавшись от городского вида, взглянула на Ини – та тоже смотрела на город, на облачный град, разрушаемый неощутимыми на земле ветрами.

– Мне нужно поговорить с вами, со всеми тремя, – сказала госпожа Кейн, опустившись на каменную скамью. – Вы, похоже, не слушаете, но говорить я все-таки буду. Это мой сад – уж говорить-то мне в нем позволено.

Прин тоже уселась на траву подальше от Ини. Бирюза осталась стоять, хотя на скамейке места хватало и госпожа, видимо, ожидала, что она сядет рядом.

– Я тебя отсылаю, Прин. Ты же понимаешь, что иначе нельзя.

Прин кивнула.

– Вечером ты пойдешь к Освободителю и задашь ему вопрос от моего имени. Когда принесешь ответ, я дам тебе один золотой мелочью – девушке твоих лет не стоит разменивать золотые монеты – и ты продолжишь свое путешествие. Слышали, вы обе? Она моя посланница к Освободителю, не новая секретарша. Завершив свою миссию, она покинет мой дом!

– Это правда? – спросила Бирюза. – Так пусть уходит прямо сейчас!

– Если она уйдет прямо сейчас, – улыбка на лице госпожи говорила о чем-то больше веселья и любопытства, – твоя Ини тоже уйдет?

– Если ты настаиваешь, Рилла… Нет, не могу! Не хочу! Ты же знаешь, что я к ней чувствую. Я умру, если она…

– Довольно, перестань!