Верити остановился, и его лицо потемнело от разочарования.

– Я не могу. Ты знаешь, что я не могу. Если я брошу мою работу здесь, пока не истекло Время Созревания, то привозить невесту будет некуда. Островитяне всегда особенно жадны и безрассудны в последний месяц перед тем, как зимние штормы отгонят их назад, к бесплодным берегам. Думаешь, в этом году будет по-другому? Думаешь, я хотел бы привести сюда Кетриккен, чтобы увидеть, как они празднуют победу в Оленьем замке, а твоя голова на пике приветствует нас?

Король Шрюд выглядел рассерженным, но сдерживался, задавая вопрос:

– Ты действительно думаешь, что они могут так сильно прижать нас, если ты оставишь усилия на двадцать дней или около того?

– Я знаю это, – сказал Верити устало. – Я знаю это так же твердо, как то, что мне следует немедленно подняться на мою башню, а не спорить здесь с тобой. Отец, скажи им, что это придется отменить. Я поеду к ней, как только на земле будет лежать снежная шуба и благословенный шторм привяжет красные корабли к берегам Внешних островов.

– Это невозможно, – с сожалением сказал Шрюд. – У них своя вера, там наверху, в горах. Свадьба, совершенная в период зимнего сбора плодов, означает скудную жатву. Ты должен взять ее в листопад, когда на полях урожай, или поздней весной, когда они пашут маленькие горные поля.

– Я не могу. К тому времени, когда весна придет к ним в горы, здесь уже будет хорошая погода, которая приведет пиратов к нашим порогам. Должны же они это понимать! – Верити мотнул головой, как беспокойная лошадь.

Он не хотел сидеть здесь. Какой бы неприятной ни находил он свою работу с Силой, она звала его. Он хотел вернуться к ней, и это желание не имело ничего общего с защитой королевства. «Понимает ли это Шрюд? – подумал я. – Понимает ли это сам Верити?»

– Одно дело понимать что-то, – объяснял король, – а гордиться традициями – совсем другое. Верити, это должно быть сделано сейчас. – Шрюд потер виски, как будто его мучила головная боль. – Нам нужен этот союз. Нам нужны ее солдаты, нам нужны ее свадебные подарки, нам нужен ее отец за нашей спиной. Это не может ждать. Может быть, ты сможешь поехать на закрытых носилках, чтобы не отвлекаться на управление лошадью, и продолжишь работать Силой в пути? Это может даже пойти тебе на пользу – уехать на некоторое время, вдохнуть немного свежего воздуха…

– Нет! – рявкнул Верити, и Шрюд резко развернулся, почти как если бы он был готов защищаться. Верити подошел к столу и ударил по нему, обнаружив вспыльчивость, которой я никогда не подозревал в нем. – Нет, нет и нет! Я не могу делать свою работу, раскачиваясь и трясясь в паланкине. И нет, я не поеду к этой невесте, которую вы выбрали для меня, к этой женщине, которую я едва помню, на носилках, как какой-нибудь калека или слабоумный. Я не позволю ей видеть меня таким и не позволю, чтобы мои люди хихикали у меня за спиной, говоря: «О, вот во что превратился храбрый Верити! Едет тут как парализованный старик, навязанный какой-то женщине, словно старый островной развратник». Куда делся твой рассудок, что ты строишь такие идиотские планы? Ты был в горах и знаешь их обычаи. Думаешь, их женщина примет мужчину, который приедет к ней таким образом? Даже в их королевских семьях бросают детей, если они родятся больными. Ты бы разбил собственные планы и оставил Шесть Герцогств пиратам, если бы попробовал сделать это.

– Тогда, может быть…

– Тогда, может быть, как раз сейчас у нас перед носом плывет красный корабль, пираты на нем видят Яичный остров, и капитан уже не хочет принимать в расчет дурной сон, приснившийся ему прошлой ночью, а штурман исправляет курс, удивляясь, как это он мог так ошибиться в ориентирах нашего берега. Вся работа, которую я сделал прошлой ночью, пока ты спал, а Регал пил и танцевал с придворными, уже пошла прахом, пока мы тут препираемся. Отец, устрой все сам. Устрой как хочешь и как можешь, лишь бы это не заставляло меня заниматься чем-нибудь, кроме Силы, пока хорошая погода подставляет наши берега под удар. – Верити говорил это уже на ходу, и хлопнувшая дверь королевских покоев почти заглушила его последние слова.

Некоторое время Шрюд стоял и смотрел на дверь. Потом он провел рукой по глазам – от усталости, от слез или от пылинки, я не мог сказать. Он оглядел комнату, нахмурившись, когда его взгляд наткнулся на меня, как будто увидел что-то неуместное. Потом, словно вспомнив, почему я тут нахожусь, он сухо заметил:

– Что ж, все прошло хорошо, верно? Всегда можно найти выход. А когда Верити поедет забирать невесту, ты поедешь с ним.

– Если желаете, мой король, – ответил я тихо.

– Желаю. – Он прочистил горло, потом снова повернулся, чтобы смотреть в окно. – У принцессы есть единственный брат. Старший. Он больной человек. О, когда-то он был здоров и силен, но в сражении на Ледяных полях получил стрелу в грудь. Прошла насквозь, как рассказывали Регалу. И раны на его груди и спине зажили, но зимой он кашляет кровью, а летом не может сидеть на лошади или муштровать людей больше половины дня. Зная это, горцы очень удивлены тем, что он их будущий король.

Я некоторое время молча размышлял, потом сказал:

– У горцев тот же обычай, что и у нас. Ребенок наследует земли и титул по порядку рождения, будь то мальчик или девочка.

– Да, это так, – тихо сказал Шрюд, и я понял, что он уже думает о том, что семь герцогств могут быть сильнее, чем шесть.

– А отец принцессы Кетриккен, – спросил я, – как его здоровье?

– Крепок и щедр, как только можно желать для человека его возраста. Я уверен, что он будет править долго и славно по меньшей мере еще десять лет, держа королевство в целости и сохранности для наследника.

– Вероятно, к тому времени наши беды с красными кораблями будут уже позади и Верити будет волен направить свои мысли на другое.

– Вероятно, – тихо согласился король Шрюд. Его глаза наконец встретились с моими. – Когда Верити поедет забирать невесту, ты отправишься с ним, – повторил он еще раз. – Ты понимаешь, в чем будут заключаться твои обязанности? Я доверяю твоей осмотрительности.

Я склонил перед ним голову:

– Как пожелаете, мой король.