Никогда в жизни я не молилась за кого-нибудь или ради чего-нибудь так много и так усердно. Вместе с нами молились тысячи людей, может быть, даже миллионы. Почему же, если Мадлен жива, Господь не вернул ее нам? Если же она мертва, наверняка Он мог бы открыть нам истину и тем самым положить конец мукам неведения. Что же нам делать? Сколько еще ждать, пока Он сообщит нам хоть что-нибудь? Или все?

Еще мне было трудно понять, почему на нас обрушились и другие беды. Почему столько страданий и несправедливости достается нашей семье? Говорят, что Господь дает каждому испытание по его силам. Боюсь, что наш крест слишком тяжел и несем мы его слишком долго.

Впрочем, сейчас мой гнев на Господа несколько поутих. Я верю в Него и все еще чувствую Его присутствие. В нашей жизни случалось и случается много счастливых событий, и я вижу в этом руку Всевышнего. Чем-либо другим я это объяснить не могу. Несмотря на мое образование и аналитический (в какой-то степени) ум, теории Дарвина и слепой рок не кажутся мне приемлемым объяснением. Я до сих пор не могу понять, почему некоторые обстоятельства сложились именно так, как они сложились, и иногда мои мысли по этому поводу заканчиваются серьезным разговором с Богом по поводу Его медлительности. А потом я пытаюсь смириться с тем, что не мне судить о путях Господних. Может быть, мне просто нужно набраться терпения и довериться Ему?

Я не сомневаюсь в одном: где бы ни была Мадлен, Господь с ней. И в те редкие минуты, когда на душе становится спокойно, я начинаю верить в то, что в свое время, когда будет угодно Богу, мы окажемся рядом с ней. Пару лет назад я молилась за Мадлен вместе с близнецами и в конце отметила, что мы давно не видели Мадлен. «Нет, мамочка, — возразила Амели, — совсем немножко». Она была права, конечно же. Несколько лет — капля в океане по сравнению со всей жизнью.

Джерри в последние годы был не в ладах с верой. Он продолжает верить в Бога, но не в силу молитвы. Он говорит так: «Если бы от молитв был какой-то прок, Мадлен уже давно бы вернулась». Еще он часто указывает мне на то, что в учении Христа не сказано, что за добродетели твои тебе воздастся в этом мире. Джерри всегда верил, что каждый человек несет в себе искру Божию, которую мы должны использовать себе и другим во благо. Он осознает благотворное воздействие церковного сообщества и продолжает настаивать на том, что закончится все хорошо.

В каком-то смысле это уже произошло: дело Мадлен всколыхнуло общественный интерес к проблеме пропавших, похищенных и эксплуатируемых детей. Мы, как могли, поддерживали разные организации, занимающиеся этими вопросами, в том числе «Пропавшие люди», «Родители и похищенные дети вместе», «Пропавшие дети Европы» и Национальное агентство поддержки полиции. В среду, 27 января 2010 года мы отметили тысячный день, проведенный без нашей дочери, торжественным обедом, который назвали «Все еще ищем, все еще тоскуем: вечер в поддержку Мадлен». Половина собранных денег (45 000 фунтов) была передана в «Фонд Мадлен», а вторая половина — организациям «Пропавшие люди» и «Пропавшие дети Европы». Важно, чтобы внимание к этой насущной для всего мира проблеме не ослабевало и чтобы другим детям и другим родителям не пришлось пережить то, через что прошла наша семья.

Вскоре после нашей кампании 2008 года за внедрение в Европе единой системы оповещения о пропаже детей Европейский парламент выделил один миллион евро на финансирование проектов по развитию комплексных систем оповещения о пропаже детей. Два гранта получили программы по усилению международного сотрудничества. С радостью могу сказать, что с тех пор дело заметно продвинулось вперед. Согласно данным Европейской комиссии, которая распределяет фонды, на сегодняшний день в восьми странах Европейского союза (это Бельгия, Франция, Греция, Великобритания, Нидерланды, Люксембург, Португалия и Германия) действуют СОПД. В Великобритании новая, координируемая правительством система оповещения о пропаже детей заработала в Международный день пропавших детей, 25 мая 2010 года. Еще три государства (Италия, Румыния и Кипр) вскоре должны ввести у себя подобные системы.

Впрочем, нам еще есть к чему стремиться. Принимая во внимание, что экономический кризис охватил весь мир, наверное, пройдут годы, прежде чем в каждой из двадцати семи стран Европейского союза появится СОПД. Однако если правительство той или иной страны демонстрирует желание защищать детей и признает за собой моральную ответственность за это, при неослабевающей поддержке Европейской комиссии этого можно добиться!

Ну а поиск Мадлен тем временем продолжается. Шон и Амели часто фантазируют о том, как их сестра могла спастись, как мы могли бы ее найти и что они сделали бы со «злым дядькой», который ее украл. Однажды они предложили: «А давай расскажем полицейским, что Мадлен пропала, и попросим их тоже помочь нам». Я промолчала.

С осени 2007-го наша связь с лестерширской полицией практически прервалась, и это плохо. Здешние полицейские действительно много сделали для Мадлен, и я знаю, они по-настоящему обрадуются, когда мы найдем ее. Лестерширские сыщики все так же передают всю попадающую к ним в руки существенную информацию португальским властям. С точки зрения закона они обязаны это делать, но мы ожидаем от них большего. Да, португальская полиция оказалась в затруднительном положении, мы понимаем это, но как можно говорить о том, что в Портимане продолжается работа, если на самом деле это не так? Разумеется, все полицейские силы Великобритании и других стран содействуют нашим поискам, и за это мы им очень благодарны. Особенно мы признательны Джиму Геймблу и команде Центра защиты детей от эксплуатации онлайн, за то что они помогли нам разработать стратегию поддержания общественного интереса к похищению Мадлен.

Однако факт остается фактом: с июля 2008 года ни в одной стране мира правоохранительные органы не занимаются расследованием произошедшего с Мадлен. Кроме нас, ее не ищет никто.

Нам, не имеющим опыта в совместных расследованиях, трудно понять, почему, особенно в пределах Европы, работа по розыску пропавших детей не ведется сообща. Нам рассказывали, что это происходит, когда расследуются преступления, имеющие отношение к наркоторговле, отмыванию денег и терроризму, которые затрагивают интересы не одной страны. Неужели исчезновение ребенка не заслуживает такого же внимания со стороны правительства?

Как могли власти принять решение прекратить поиски, не пересмотрев дело, не оценив критически результаты расследования? Наша дочь заслуживает большего. Все пропавшие дети и их семьи заслуживают большего. Сделано далеко не все возможное, и пересмотр дела — вопрос времени.

Дополнительное независимое расследование — обычное дело для большинства случаев, когда в ходе официального следствия не раскрывается преступление, тем более если речь идет о самом громком в Европе случае похищения ребенка. Это необходимо для того, чтобы помочь определить область дальнейших исследований и новые направления поиска. Дело может остаться нераскрытым только потому, что каких-нибудь два кусочка мозаики не соединились вместе. Иногда бывает трудно за деревьями увидеть лес, и свежий глаз может подметить какую-нибудь важную деталь, обойденную вниманием следователей, которые занимаются этим делом изо дня в день. Кто знает, что еще может всплыть?